Гарри и правда показалось очень интересной деятельность собеседника, даже изображать вовлечённость не пришлось. Он прекрасно понимал, что это громадный труд, и что большую часть времени мистер МакГрэйн кропотливо копается в словарях, справочниках и другой полезной литературе. Но это всё равно было захватывающе.
Не так, как медицина. Интересующиеся находили медицину более зрелищной — все эти внутренности, кровь, возможность превратить почти мёртвого человека в живого. Если смотреть на то, как работал мистер МакГрэйн, можно было часами не заметить никаких изменений, кроме как шелеста перелистывающихся страниц.
Однако у него была возможность прикоснуться к чему-то невероятно древнему и найти информацию, недоступную обычному обывателю. А что касается занудности самого занятия, то Гарри и это было близко. Со своей стороны он мог часами сидеть за шторкой у приборов, измеряющих жизненные показатели пациента, и только смотреть за цифрами, изредка прерываясь, чтобы подкрутить краник у капельницы.
Конечно, в его работу входила и экстренная реанимация во время операции. Кто бы знал, как часто у пациентов останавливается сердце от всей этой медицинской нагрузки… Но если всё шло хорошо, Гарри просто сидел и слушал, как переговариваются хирурги.
Так что они с Френсисом охотно обсудили всё это — и работу самого мистера МакГрэйна, и работу Гарри, хоть тому ещё оставался год до того, чтобы получить гордое звание доктора и халат подлиннее. Гарри даже захотел посмотреть на подобные переводы, выполненные собеседником, но постеснялся сказать это вслух — вроде как они были не настолько близки, чтобы напрашиваться на подобное.
А вот на бормотание Френсиса Гарри отреагировал гораздо ярче и без смущения. Подобный юмор был ему близок, и не отпустил он шуточки лишь потому, что, опять же, сомневался в уместности при такой беседе.
— Мы так и подумали, — весело ответил он, посмеиваясь и покачивая головой. — Это, наверное, грубо, но мы его ещё долго так за глаза называли… Жаль никто не знал немецкого. Могла выйти презабавная история.
Это и правда было так. Может, мужчина и впрямь выдавал что-то запретное. Вот бы были новости — анестезия вывела старого фашиста на чистую воду! С губ Гарри не сползала улыбка. Было даже приятно найти человека, который поддерживал даже такой, грубоватый юмор. Медики, в целом, были довольно циничными существами, так что и все истории Гарри были, по большей части, такими. Не слишком человеколюбивыми.
За всем этим Гарри и сам не заметил, как они дошли до его дома. То есть он понимал, что направлялся в его сторону, потому что не мог долго гулять из-за повреждённой ноги, но за разговором время пролетело совсем незаметно. Было даже жаль заканчивать эту встречу, они только начали делиться чем-то по-настоящему интересным. И краем сознания Гарри даже порадовался, что мистер МакГрэйн предложил ему встретиться ещё и завтра.
Он не успел ничего сказать, но, видимо, неловкость слишком ярко светилась на его лице, поэтому весёлый голос Френсиса зазвучал первым. Надо же, даже запомнил, что это был его дом, а не просто Гарри остановился, чтобы передохнуть.
— По дому я примерно так и перемещаюсь, — хмыкнул Гарри до того, как смысл сказанного дошёл до него. — На радость соседке, старой миссис О’Коннели.
А потом дошло. К неловкости на лице очень быстро добавилось ещё и смущение. Нет, Гарри не думал ни о чём эдаком, просто сама ситуация уже казалась ему… непривычной. Его не только проводили до дома, но ещё и хотят помочь подняться по лестнице до самой квартиры, и это одно вызывало смущение.
— На втором, — быстро ответил Гарри, пока собеседник ловко сбивал его с мысли новыми и новыми вопросами.
Отказываться уже было поздно, оставалось только двигаться вперёд, и вот на лестнице, которую оба медленно преодолевали, тревожные мысли вернулись. А всё дело заключалось в простой и понятной вещи… Точнее, в паре вещей. Пункт раз — Гарри был молодым парнем, который вот уже год прятался в глухой деревне от собственных желаний, которые (уж как врач он мог это понимать) никуда не делись. Пункт два — Френсис был очень привлекательным мужчиной, который, помимо своей бесспорной красоты, оказался ещё и крайне внимательным и интересным человеком, вежливым и даже заботливым.
И это могло перерасти в настоящую панику, но… Пришла другая, типичная для Гарри и его неуверенности в себе мысль. Да что он вообще себе надумал? Мистер МакГрэйн просто скучает на этом дрянном острове. Он нашёл себе знакомого, с кем можно было поговорить, и просто проявляет благодарность за вечер таким образом. Подумаешь, проводил до двери. Гарри даже стало стыдно за то, что он навоображал себе. И теперь уже встреча на следующий же день не казалась ему столь привлекательной.
— Спасибо, — только и поблагодарил Гарри, отпирая дверь квартиры, за которой уже слышалось любопытное мяуканье.

Всё же жизнь порой была удивительной сукой. Гарри даже немного успел поразмышлять об этом, прежде чем ему не позволили открыть спасительную дверь квартиры.
Он бежал из Эдинбурга — из большого города с большими же возможностями, — чтобы спрятаться от себя, от прошлой жизни и всей горечи, оседавшей на языке. Он выбрал родной городишко Леруик, так как знал, что здесь людей с такой же ориентацией, как у него, полтора с натяжкой человека, да и те скрывали свои предпочтения. Конечно, были на то и иные причины — более дешёвое жильё и лёгкость трудоустройства, но первая причина всё же была для него весомее и важнее.
Гарри не общался не то, что с туристами, но и с кем бы то ни было, за исключением на время приехавшей лучшей подруги. Иногда они перебрасывались парой фраз с коллегами по рабочим вопросам, но в основном он жил в своих фантазиях, и его это полностью устраивало. Одинокая затворническая жизнь была вполне привлекательной после долгих лет под боком фанатичной матери и чрезмерно строгого отца.
И вот незадача, первый же приезжий, с которым Гарри удосужился познакомиться и провести некоторое время, оказался заинтересован в нём. Конечно, Гарри не строил розовых замков в облаках, и романтикой после пары ужинов в деревенских кафе и не пахло. Но всё же, какой сукой была эта жизнь, что не прошло и пары лет, как она подкинула ему такую подлость.
Тут уж, конечно, избитая фраза приходилась как никогда кстати. Дело, разумеется, было не в очаровательном мистере МакГрэйне. Вряд ли он сам чаял завести интрижку, пока разбирался с больным дядей и разрушенным делом его жизни. Дело было исключительно в Гарри и его до некоторых пор несколько паршивой жизни, но тут уж ничего не попишешь.
Замок открылся, но Гарри не успел толкнуть дверь. Ухоженные длинные пальцы аккуратно прикоснулись к подбородку, вынуждая повернуться, и уже в этот миг Гарри знал наверняка к чему всё это приведёт. Дураком он никогда не был.
Так что взгляд светлых глаз, обращённых на Френсиса, не оказался изумлённым, испуганным или раздражённым. В них даже читался некий вызов. Доля секунды, и взгляд опустился на красивые губы, уверенно приближавшиеся к нему. И не нужно было гадать, Гарри сдался сразу, без боя, поддавшись сексуальности мистера МакГрэйна.
Поцелуй оказался нежным, даже несколько осторожным — исследующим. Таким, каким он должен был быть, когда один из них был не уверен в ответной реакции другого. Гарри медленно повернулся от двери, убрал ладонь с руки и почти невесомо скользнул ей по плечу Френсиса. Никаких сомнений. Как вообще он мог сопротивляться?
Рука Френсиса легла на талию, и Гарри покорно сделал небольшой шажок вперёд, упрямо игнорируя ноющую боль в щиколотке. Теперь он был совсем близко к горячему возбуждающему телу мужчины напротив. Теперь поцелуй уже не напоминал тот милый, каким обычно обменивались парочки на прощания. Скорее, он ярко давал обоим понять, что их знакомство вот-вот продолжится и позволит узнать друг друга очень близко.
Впрочем, стоило бы уже прекращать давать соседям повод подсмотреть, что же происходит у двери ранее одинокого парня. Так что Гарри мягко отстранился. Прервал поцелуй, но не отдалился от Френсиса ни на шаг, и дело было не только в больной ноге.
— У меня есть превосходный диван, — протянул Гарри первое, что пришло в голову. — Хочешь посмотреть?
О, он даже не сильно смущался. Была у молодых парней, полтора года не занимавшихся сексом, одна забавная особенность. Одно умелое прикосновение и робости, как не бывало. Потом, скорее всего, Гарри вспомнит все свои фразы, своё поведение и многое другое, но это будет только утром. То есть, это была проблема завтрашнего него.
Да и кто-то вообще умел пригласить к себе мужчину для секса как-то красиво? Серьёзно, неужели ему стоило лепетать про чашечку чая после такого сладкого поцелуя и всего, что Гарри только смог прочитать во взгляде Френсиса и его лёгкой улыбке?
Дверь всё же открылась. В ноги тут же бросился, урча, кот, не обращая внимания на незнакомца. Квартирка была небольшой, похожей на гостиничную. Просторная комната для всего, объединяющая и спальную, и гостевую, небольшой закуток кухни и дверь в совмещённую ванную, только и всего. Возможно, Френсис даже успел заметить нехитрый быт мальчишки. Отсутствие шкафа для одежды и присутствие большого количества книг. Ну и диван, конечно, главная достопримечательность, которую Гарри обещал показать.

На самом деле Гарри не был совсем уж робким или застенчивым. Как не был и девственником, если уж на то пошло. В студенчестве он вёл ровно такую же жизнь, как и многие молодые ребята — встречался с людьми, ходил иногда на вечеринки, занимался сексом. Просто в какой-то момент всё рухнуло, вот и закрылся немного в себе. А лёгкое смущение появилось лишь оттого, что последние полтора года не то, что о романтических отношениях, так и о приятельских Гарри даже не задумывался.
Забавным было ещё и то, что в силу юности и неопытности он в студенческие годы действительно встречался с людьми. Заводил отношения и почти не занимался сексом просто, чтобы снять напряжение, отвлечься, хорошо провести время с приятным человеком, а на утро пойти своей дорогой. Однако, как оказалось, после своевольного целибата идея вольных отношений выглядела тоже немало привлекательной.
Точнее, сейчас Гарри был слишком занят тем, что вновь целовался с Френсисом на пороге своей квартиры. Он вообще не думал о том, к чему это приведёт. На один ли раз этот красивый бонус или они пересекутся ещё парочку? Может, это вообще был курортный роман до тех пор, пока Френсис не уедет с острова, завершив дела. Как можно было вообще думать и что-то говорить, когда гормоны так и плещутся в крови, а низ живота наливается приятной тяжестью?
Видимо, Френсис был того же мнения, поэтому лишь кратко поддержал шутку, сказанную за дверью, похвалив диван, и снова прижался плотнее. Рюкзак опустился на пол, спугнув, наконец, назойливого до внимания кота — даже Гарри сейчас было не до любимого питомца. Потерпит без еды и ласки ещё какое-то время, не помрёт.
Тёплые пальцы скользнули под футболку, вызывая мириады мурашек. Гарри невольно льнул даже к таким простым ласкам, явно соскучившись по простой человеческой близости. Он скинул джинсовую куртку, не заботясь тем, куда она упала, а следом Френсис избавил его от футболки, растрепав и без того сбитые ветром волосы.
Настал черёд верхней одежды самого Френсиса, и его вещи тоже вскоре оказались на полу, небрежно опустившись поверх одежды Гарри. Последний же заметно улыбнулся. Для филолога у Френсиса было отличное тело. Даже вновь немного проснулась стеснительность, ведь рядом с таким мужчиной Гарри выглядел особо худощавым и нескладным. Но хоть не болезненно бледным, так как кожа у Френсиса тоже была достаточно светлой.
— Ауч, — кратко прошипел Гарри, когда они забылись настолько, что начали продвигаться к знаменитому дивану, позабыв о надрыве связок.
Впрочем, сейчас это вызвало лишь больше улыбок. Гарри даже не стал шутить, не хотелось. Он протянул руки, одновременно и попросив, и приняв помощь от Френсиса. И это было очень забавно, он никогда ещё не прыгал на одной ноге в сторону койки, в которую собирался лечь вместе с едва знакомым мужчиной. И ещё забавнее пытаться целоваться в этот момент. Даже сквозь смущение Гарри бы рекомендовал это всем и каждому. Незабываемый опыт.
Он сел на край дивана, наконец, вздохнув с облегчением, когда нагрузка на конечность закончилась. А затем вздохнул с явным возбуждением, так как Френсиса не испугала такая болезненная романтика, и он принялся уверенно стягивать джинсы с паренька. К слову, довольно заботливо прикасаясь к забинтованной ноге.
Противоречивые чувства снова вернулись. Гарри хотелось поскорее забыться в сладком удовольствии, чтобы не чувствовать себя каким-то… неправильным рядом с Френсисом. Уж слишком тот был шикарным по сравнению с Гарри и его телосложением Слендермена. Так что снова попытались пробиться мысли о том, а что, собственно, такой, как мистер МакГрэйн нашёл в таком, как он?
Чтобы забить эту неуверенность Гарри пользовался не только юмором. Подцепив пальцами верхний край джинсов Френсиса, он буквально вынудил сделать шажок навстречу. Разница из-за положения была возбуждающей. Гарри кинул короткий взгляд наверх и поцеловал подтянутый живот мужчины, расстёгивая его брюки и прикасаясь к твердеющему члена под ними. Чёрт, да он сорвал настоящий джек-пот…

В свою очередь Гарри мог с уверенностью сказать, что те самые атлеты, о которых думал Френсис, его совсем не привлекали. Они даже выглядели неестественно. Уж Гарри знал это наверняка, ведь подобные модели торса у него стояли на кафедре анатомии — пособия для изучения мышц груди и живота. А он, хоть и был достаточно циничным, не хотел бы оказаться в постели с такой моделью человека.
Вместе с тем, глядя на Френсиса, ни за что и не поверишь, что тот не делал ничего, чтобы держать себя в форме. Вероятно, помогала генетика и молодой возраст. Френсис под одеждой оказался подтянутым мужчиной с сильными руками и вызывал только томительное возбуждение и желание прикасаться пальцами и губами к тёплой коже.
Чем, собственно, Гарри и занимался. Не с умением прожжённого ловеласа, но с чем-то гораздо более приятным — с немного неловким желанием.
Гарри стянул джинсы мужчины с бёдер, но продолжать пришлось самому Френсису. Впрочем, и такие неудобства быстро забывались, когда впереди маячила сладкая цель. Не дав себе времени передумать, Гарри чуть приподнялся, снимая следом и бельё. Но, не успев хоть немного рассмотреть друг друга, он оказался зажат приятно тяжёлым телом Френсиса к тому самому, знаменитому дивану.
Возбуждение было уже настолько сильным, что даже лёгкие движения их тел приносили первые обрывки удовольствия. Дыхание начало сбиваться — от этого и всё более жаркого поцелуя. Гарри беззастенчиво обнимал мужчину, прижимая его к себе, и лежал уже в какой-то даже непристойной позе, закинув травмированную ногу на подлокотник, дабы не попала под удар всей этой внезапно вспыхнувшей страсти.
Наверное, в такие моменты и совершаются ошибки молодости. Долгое воздержание, и тут на пороге возникает красивый мужчина. Гарри совсем не задумывался о защите, хотя, казалось бы, после медицинского университета лучше всех должен был знать, чем чреваты такие курортные эксперименты с туристами.
Благо, Френсис был старше и, видимо, лучше умел держать себя в руках, не теряя головы от случайных юных интернов. Голос, пониженный почти до шёпота, звучал очень интимно, хотя и проговаривал забавные вещи. На лице Гарри вновь появилась задорная улыбка, чуть скрашенная возбуждением.
— Тогда… предлагаю обмен, — протянул он, так же понизив голос, и с прежней улыбкой пояснил: — У меня смазка, но нет презервативов.
Конечно, ситуация была понятна обоим. Ни Гарри, ни Френсис не готовились к тому, что сегодня окажутся в постели друг с другом. Тем не менее, продуманность мужчины даже несколько восхищала. Гарри, не готовящийся делить свой диван ни с кем, не покупал презервативы уже второй год.
Френсис поднялся, и улыбка Гарри стала чуточку шире. Сзади тоже было на что посмотреть, и такой вид очень нравился парню.
Впрочем, любовался он недолго. Приподнявшись, Гарри потянулся к небольшому столику рядом с диваном, доставая с полочки нужный им сейчас флакон. Когда он снова поднял взгляд, Френсис возвращался — всё такой же возбуждённый и такой же желанный.
На вопрос мужчины Гарри только продемонстрировал флакон, забавно покрутив им в воздухе. После таких маленьких приключений стыдливость ушла насовсем. Всё происходящее напоминало какую-то шалость, и Гарри чувствовал себя спокойно. Это не в какое-то подобие порно попасть, где один ведёт себя, как гуру секса и даже говорит подобными фразочками. Гарри с таким лично не сталкивался, но был наслышан о подобном типаже. С Френсисом оказалось очень легко, даже в постели.
И они вернулись в исходную позицию, прижавшись друг к другу разгорячёнными телами и вновь долго целуясь. Кажется, оба оказались любителями таких ласк. Чего Гарри раньше за собой, к слову, не замечал, но… чёрт, этот мистер МакГрэйн умел целоваться. От одних его губ и касаний языка внутри всё скручивалось в тугой узел.
Ведущую активную позицию Гарри как-то неосознанно предоставил партнёру. Ну хотя бы потому, что не с его забинтованной ногой сейчас предаваться бурным движениям. Но, на самом деле, он ещё и плохо представлял… нет, он совсем не представлял себе, что такой, как Френсис, радостно забудется под тощим юнцом. Возможно, он приберёг подобные эксперименты на будущее, но пока оба наслаждались вполне себе стереотипными положениями.

Кажется, кто-то однажды сказал, что секс — как езда на велосипеде. Даже если долго им не занимаешься, всё интуитивно помнишь. И Гарри сейчас склонен был согласиться с таким похабным высказыванием. По крайней мере, оно было верно в том, что если долго не кататься на велосипеде, мышцы тоже начинало дико сводить от позабытой нагрузки.
Нет, ему не было совсем уж неприятно или больно, но расслабляться получалось с трудом. И, боже храни Королеву, Гарри невероятно повезло с терпеливым, внимательным мужчиной, который решил нарушить его целибат.
Впрочем, чему удивляться? Френсис показал своё упорство и терпение ещё на моменте первой встречи, когда спокойно выуживал от собеседника фразу за фразой, заставляя Гарри раскрываться всё сильнее и начать хоть немного улыбаться.
Сейчас проявились те же чувства, и Гарри был ему бесконечно благодарен. Понимал ведь, что не самое благодарное занятие так долго готовить партнёра к сексу, когда самому уже невтерпёж. Даже захотелось как-то по-британски извиниться за предоставленные неудобства и отсрочку дело, ради которого они здесь собрались.
Кроме того, Френсис явно был мужчиной с опытом. По крайней мере, его пальцы отлично знали, куда надавить и как двигаться так, чтобы партнёру было хорошо. Удовольствие довольно быстро перекрыло все прочие ощущения, и дыхание стало ещё чаще. Гарри ещё немного стеснялся постанывать, но по нему и так было видно — по всем этим вздохам, подрагивающим ресницам и небольшим движениям, что ему было хорошо.
Кратко обменявшись дежурными фразами в попытке выяснить, как в их ситуации с чёртовой ногой будет комфортнее, Гарри снова улыбнулся. Он не боялся трогать любовника, и сейчас длинные волосы Френсиса забавно растрепались от его пальцев, шаливших в прядках во время долгой прелюдии. Гарри ещё никогда не встречался с мужчинами с длинными волосами, и находил это приятной деталью. Когда Френсис наклонялся за очередным поцелуем, волосы забавно щекотали кожу Гарри, и только от этого хотелось улыбаться снова.
Френсис был аккуратен и после, хотя после такой подготовки тело Гарри, истосковавшееся по сексу, довольно легко приняло его. Первые плавные толчки и, наконец, первые тихие стоны. Гарри был очень чувствительным, особенно сейчас после такого долгого перерыва. Он лишь боялся, что долго не выдержит — ему уже было слишком хорошо. А слыша ответные стоны стало как-то ещё лучше, ведь Гарри, несмотря на замкнутость, эгоистом не был, и тоже хотел, чтобы Френсис получал удовольствие от их совместной ночи.
Руки скользнули по плечам, лопаткам, пояснице, наконец, остановились на упругих ягодицах, и Гарри позволил себе задержаться там пальцами подольше, ощущая, как напрягаются мышцы от каждого толчка. Потом в обратный путь, вновь пропуская пальцы в волосы, ероша их, кажется, ещё сильнее. Гарри исследовал своего партнёра, и от этого удовольствие только усиливалось. Как будто с каждым прикосновением он понимал, что рядом с ним действительно живой и настоящий человек из плоти и крови.
Так же руками он и направлял Френсиса, подталкивая его легонько, чем демонстрировал, что можно двигаться быстрее. Или направляя, чтобы им обоим стало ещё лучше. С губ так и срывались стоны, которые Гарри уже не мог контролировать. И, чёрт, он и забыл, каким он мог быть громким в постели. Не слишком, чтобы соседи звонили в полицию, но всё же… И хотелось бы как-то заткнуться, но Френсис двигался уже так сильно и правильно, что никакой силы воли не хватало, чтобы взять себя в руки.
Собственно, поэтому Гарри и не стал предупреждать, что приближается к своему первому оргазму. То, что он будет не последним, он уже и так понимал — грех отпускать такого мужчину сразу после первой разрядки. Стоны стали чаще, а мышцы так и сводило, что Гарри несильно, но сжимал любовника пальцами.
Чуть выгнувшись, Гарри только и успел, что просунуть между их телами руку, и, едва прикоснувшись к себе, кончил. Дыхание было сумасшедшим, но всё же он предпринял попытку поцеловать Френсиса после такого мощного удовольствия. Ему нужно было буквально полминутки, чтобы расслабиться снова и позволить мужчине вновь двигаться. И от первого же толчка с губ предательски сорвался новый стон. Ох, нет, одним разом дело точно не ограничится…

В постели сложно было оставаться абстрагированным и замкнутым, если с головой всё было в относительном порядке. Ещё во время прелюдии можно смущаться от чего душе угодно, но когда партнёр оказывается таким внимательным и стремящимся не только получить удовольствие, но и подарить его — это никого не оставит равнодушным.
К тому же Гарри всегда был довольно отзывчивым в постели. А тут наткнулся с опытным взрослым любовником, который действительно знал, что делал. Это вам не студент-погодка, у которого основной опыт сводится к ручным играм перед порно. Уж Гарри знал, о чём думал, у него была возможность сравнить.
Второй раз окончился ещё ярче, чем первый, благодаря Френсису. Он оттягивал сладостный момент оргазма несколько раз так, что Гарри уже был готов просить его об обратном. К счастью, и эту тонкую грань между обострением чувств и слишком затянувшимся актом Френсис тоже отлично чувствовал, и оба остались более, чем довольны.
Мужчина опустился сверху, чтобы дать им обоим перерыв, и Гарри не возражал. Он хоть и был худощавым, но всё же парнем, и легко выдерживал вес партнёра. Да и куда ему лечь? Диван они так и не разложили.
Гарри рассеянно поглаживал любовника по взмокшей широкой спине и отдыхал, восстанавливая дыхание и силы. А вместе с последними возвращалось и желание ляпнуть что-то эдакое, не слишком подходящее ситуации.
— Боже мой… — выдохнул он. — Я переспал с родственником пациента…
Правда, когда Френсис поднял взгляд, Гарри вовсю улыбался, а через секунду и вовсе начал посмеиваться. Тихо, чтобы не рушить всё ещё сохранившуюся интимную атмосферу, но достаточно задорно, чтобы вызвать ответную улыбку.
Не то чтобы Гарри был яростным нарушителем правил. Он ни за что бы не стал похваляться тем фактом, что только-только нарушил запрет и, если честно, собирался повторить это чуть позже. Но всё же трезво размышлял, что в такой маленькой деревне, как Леруик, всем будет плевать, если даже на работе прознают, что Гарри связался с родственником пациента.
Точнее, совсем плевать не будет, всё же речь не о традиционной связи, а стереотипы в их глубинке процветали. Будет всё равно на сам факт нарушения правил. Впрочем, Гарри собирался молчать и дальше, даже если они с Френсисом решат продолжить их «свидания».
Они немного поговорили, никакого смущения на данный счёт Гарри не испытывал. Они только что творили вещи намного более стеснительные, чем просто разговор обнажёнными, так что закрываться Гарри не спешил. А потом разговор перетёк в приятное продолжение, пока все их диванные игры не выжали последние силы. Накатила приятная усталость, какая бывает только после хорошего секса, и оба стали ещё чуточку более довольными.
— Мне нужно принять обезболивающее, — проговорил Гарри так, будто извинялся за это.
Впрочем, наверное, немного и извинялся, что приходилось самостоятельно прервать их довольно нежные обжимания в тесноте и темноте. Но нога особенно давала о себе знать сейчас после таких нагрузок. Как не крути, а мышцы напрягались во всех частях тела.
— А тебе нужна расчёска, — усмехнулся он следом, посматривая довольно на сотворённое собственными руками.
Нет, серьёзно, он совершенно не думал, что длинные волосы — это так забавно, когда встречался с Френсисом пару раз за ужином. Ну отрастил и отрастил, его право. Выглядело симпатично, но не более того. И такой новый интересный опыт оказался.
Поднявшись с дивана, Гарри натянул бельё, дабы не прыгать по дому на одной ноге голым. Это уж было бы слишком забавно. Кот тут же спрыгнул с кресла, откуда, видимо, по истинно кошачьей привычке пялился на происходящее на диване, и побежал на кухню. Гарри, в целом, его сейчас очень понимал и тоже бы не отказался повторить ужин. Но сперва таблетка и, пожалуй, душ.

По квартире, которую снимал, Гарри передвигался без костыля. Он уже наловчился наступать на самые пальцы и чуть-чуть боком, чтобы боль была не такой оглушающей за ту секунду, когда Гарри быстро переступал на вторую ногу. Так, тяжело и несколько громко ступая, он направился на кухню за таблетками и покормить кота.
И ничуть не возражал, когда Френсис отправился за ним следом. Они уже натворили всё, что могли, какие уж тут сомнения. Гарри и тому, что Френсис мог остаться с ним на ночь, не возражал. Он уже сдал свои бастионы, которыми отгораживался от всего белого света, так что теперь речи о сохранении личного пространства идти не могло.
Впрочем, Гарри не слишком задумывался об этом, удовлетворяя свои и кошачьи базовые потребности. Он не стал бы просить остаться, как бывало в женских мелодрамах. И не стал бы возражать, если бы Френсис решил уйти. В общем, оставил это решение на волю человека, которому стоило обдумать — испытать великолепный диван ещё и сном или вернуться в гостиницу и спокойно развалиться звёздочкой.
Френсис тем временем наклонился, чтобы погладить кот, мурлыкающего и льнущего к ногам незнакомого человека. Он был ласковым животным, а сейчас, когда хотел есть, готов был кому угодно продать свою кошачью душу за корм. Правда, тут же бросил Френсиса, как только раздался долгожданный стук о миску.
— Да, это Кюри, — представил своего питомца Гарри. — Я его нашёл в Эдинбурге, когда… ещё учился в университете.
Пауза была незначительной, так что эту заминку никто и не заметил. Однако изначально, конечно, с языка чуть не сорвалось другое. Когда он, Гарри, мотался по улицам, в одночасье оказавшись бездомным, как и этот кот.
Впрочем, грустные мысли Френсис быстро развеял, рассказав свою, как говорится, охренительную историю. Гарри даже бровь приподнял, усмехаясь.
— Лошади? — улыбнулся он шире. — А я-то думал, куда можно быть ещё круче.
Кажется, несмотря на не самое приятное знакомство, Френсис оказался вполне способным посмеяться над собой. Это Гарри нравилось, он тоже был не против таких шуток. Да и, в целом, он же назвал этого мужчину крутым, даже немного лестно должно быть. Хотя, конечно, смысл был вложен во фразу совсем не лестный.
Гарри налил два стакана воды и, не спрашивая, протянул один собеседнику. В конце концов, как почти врач и как мужчина он прекрасно знал потребность в простом человеческом «попить» после нескольких оргазмов. Сам же он не только попил, но и запил обезболивающее, надеясь, что то подействует чуточку быстрее, ещё до того, как он вернётся в постель.
— Знаешь, по чему я больше всего скучаю, переехав сюда? — риторически спросил Гарри, допивая воду. — По ночной доставке еды. По любой доставке еды, если честно.
И почти без перехода спросил:
— Что скажешь насчёт второго ужина?
Ну а почему нет? Гарри же не изверг какой выгонять мужчину, с которым они только что занимались сексом, за дверь, в ледяной холод ветренной шотландской ночи. Сам он хотел поесть перед душем и сном, так что и предложил Френсису. Никаких намёков Гарри не делал (ну, знаете, в стиле дамского «хочу показать, что готова к началу отношений»), простая вежливость. В этом плане он придерживался «оксфордского» мнения Френсиса — если они захотят встретиться ещё раз, они встретятся, но никто не будет страдать, если этой встречи не произойдёт. Сейчас им было хорошо вдвоём, а что будет завтра, время покажет.
— Знаю, диван уже ничем не переплюнуть, но… сегодня у нас на ужин «чипс без фиш», — усмехнулся он следом, иронизируя над своим почти пустым холодильником. — И настоящий, шотландский сэндвич.
Возможно, уже завтра Френсису снова придётся немного постараться, чтобы разговорить своего любовника, но сегодня Гарри явно был в приподнятом настроении. Ещё бы, три оргазма. Так что говорил так, будто они были знакомы уже несколько лет, и не испытывал при этом стеснения.

Гарри изрядно повеселила история про лошадь, чья кличка тоже была достаточно пафосной для такого владельца, но больше на этот счёт парень не шутил. Шутка, повторенная дважды, уже не казалось такой забавной. Он же не доктор Картер.
Да и Гарри уже заметил, что не только он преобразился с начала их знакомства. Френсис тоже сперва показался напыщенным индюком, но при более близком, а теперь уже и обнажённом знакомстве, оказалось, что был очень интересным человеком. С ним можно было и поговорить о разном, и посмеяться над специфическими шуточками, и просто поесть картошку на тихой малюсенькой кухне.
Френсис не кривил нос, не говорил ничего уничижительного и не показывал даже взглядом, что ему всё это не нравилось. Они узнавали друг друга, делились какими-то мыслями — пока ещё не глубокими, но для первых встреч идеально подходящими. И, честно говоря, это наталкивало на мысль, что даже если как таковых отношений в полном смысле этого слова у них не будет, то одним лишь сексом дело не ограничится. Возможно, у них и правда будет курортная интрижка, и они расстанутся друг с другом через несколько месяцев чуть более счастливыми, чем были раньше, и с приятными воспоминаниями.
Гарри это устраивало, поэтому он только повёл обнажёнными плечами на простой прямой вопрос любовника. Он кратко и без шуток ответил, что не против того, чтобы Френсис остался здесь на ночь. В конце концов, с диваном он был уже ознакомлен, как и с человеком, с которым сегодня предстоит спать. Гарри такой живой обогрев тоже устраивал. Мужчина был красивым, внимательным, а ещё с ним с самого утра можно было заняться сексом, чтобы не ждать долго нового вечера. Сейчас, когда все эти невидимые стены отстранения рухнули, Гарри не собирался терять времени.
Он погрел картошку и сделал пару сэндвичей из того, что было, на скорую руку. Ну и, конечно же, налил чай — они британцы, в конце концов. Импровизированный ужин прошёл тоже отлично, за новыми разговорами и тихим смехом. Полумрачная кухня тоже вызывала такие желания — говорить потише, словно кого-то разбудишь.
После того, как одна из потребностей была удовлетворена, Гарри выдал любовнику чистое полотенце, отправляя его в душ первым, как джентльмен. А вот после того, как Френсис вернулся и застал Гарри (для кого-то это стало бы удивительным?) читающим книгу, британская учтивость слегка покачнулась. Хоть это и было необходимостью.
— Разложишь диван? — просто попросил Гарри, как будто Френсис бывал здесь уже ни раз и чувствовал себя, как дома.
Пояснять такую просьбу не имело смысла. Френсис был не глупым мальчиком и по подушкам на сложенном диване понимал, что Гарри со своей травмой просто не мог справиться с непокорной мебелью, стоя на одной ноге. Оставалось только надеяться, что тот в душе голову не расшибёт, но пока как-то справлялся.
Гарри тоже не слишком задержался в ванной комнате, хотя провозился чуть дольше своего любовника, опять же, из-за ноги. Он очень осторожно забирался на скользкую поверхность, держась за стены, разбинтовывал ногу, чтобы не намочить бинт, а потом всё проделывал в обратной последовательности.
Вышел он точно так же в трусах (разумеется, других), так как не видел смысла надевать что-то домашнее только чтобы пройтись до кровати. Френсис уже достаточно видел и при свете кухонной лампы и вроде как не испытывал странных эмоций при виде этого худощавого тела. Так что Гарри смело считал, что проверку на «уродливость» они прошли успешно оба. Правда, Френсису-то для этого не нужно было и стараться, а вот его предпочтения до сих пор вызывали искреннее недоумение.
И всё же Гарри был странным малым. Всего сколько-то минут назад, даже не часов, он лежал под телом этого мужчины и выстанывал во весь голос, а сейчас… Словно душ смыл прежнего Гарри и вернул того старого, которого Френсис знал до секса. Потому что в голове сразу появилась тысяча и одна смущающая мысль.
Гарри так давно ни с кем не оставался на ночь, что как-то растерялся. Нет, он всё ещё не имел ничего против, но… Что делать, Ковальски? Просто лечь, пожелать спокойной ночи, отвернуться задницей и уснуть? Или при таких непонятных встречах-ради-секса они спокойно могут целоваться перед сном и когда заблагорассудится? Или нужно было как-то обнять человека, проявляя свою симпатию? Или что вообще нормальные люди делают?
Гарри уложил в ноги маленькую подушку для ноги, кратко порадовавшись, что таблетка подействовала и боль ушла, и лёг рядом с Френсисом, погасив свет лампы. Он искренне надеялся, что более раскрепощённый любовник возьмёт всё в свои руки.

На самом деле, Гарри немного успокаивала мысль о том, что Френсис всего лишь приезжий и не собирался оседать в Леруике, обзаводиться здесь собственным жильём и так далее. Этот факт всё делал немножко проще. Так Гарри мог не беспокоиться, что у них закрутится всё сильнее, кто-то из них захочет стать друг к другу ближе или что-то вроде того. Не для того он бежал от всех серьёзных отношений, чтобы вновь напороться на то же самое здесь.
Так что Гарри наивно полагал, что будет и дальше следовать негласным правилам новых для него отношений под названием «мы улыбаемся друг другу и занимаемся сексом просто потому, что так захотелось». В конце концов, совсем недавно он был влюблён в доктора их отделения, и что? Куда исчезли те чувства?
Конечно, Гарри продолжал испытывать некую затаённую нежность к доктору Кроссу — отчасти ностальгическую, но только и всего. С Френсисом приятных воспоминаний, связанных с ними двумя, у него за пару дней накопилось больше, чем за весь проведённый в Леруике год. Ещё бы, кто ещё мог похвастаться собственной лошадью?
Но, если серьёзно, уедет Френсис и пропадёт и эта симпатия, никуда не денется. И снова наступят годы одиночества, полюбившиеся Гарри. Мысль эта немало успокаивала.
Сейчас же он перенял все правила игры, установленные Френсисом, как более опытным человеком из них двоих. Так что и на его шутливую просьбу соблюдать дресс-код этого вечера, Гарри лишь усмехнулся и молчаливо стянул бельё. Отчасти было даже приятно, что Френсис хотел его видеть обнажённым.
Да, сейчас он ничего бы не увидел в темноте и под одеялом, но всё же, если бы зрелище ему до этого пришлось не сильно по душе, то он и не шутил бы так. Верно?
Гарри никогда не спал обнажённым, но не ощущал особой робости. Грань между «спать рядом с другим мужчиной в одних лишь трусах» и «спать рядом с другим мужчиной без них» была очень тонкой, всего лишь в один трикотажный слой. Так что какая разница? Гарри знал, что многие даже предпочитали спать полностью обнажённым, хотя, как врач, не считал это полезным занятием. Впрочем, одну ночь можно было попробовать.
— Спокойной ночи, — отозвался в ответ он, целуя любовника в ответ и тихо улыбаясь под нос от такой ненавязчивой ласки.
Гарри тоже не стал лезть к партнёру с объятиями и закрыл глаза, довольно быстро погружаясь в сон. Он выплеснул много энергии, поел, и действовало обезболивающее, так что ничего не мешало ему погрузиться в дрёму.
Ночью всё тоже прошло мирно. Никто не храпел, не толкался, не пытался вырвать одеяло. Гарри перевернулся лишь один раз, почти уткнувшись носом в плечо партнёра, но так и не налез на него с объятиями. Он даже во сне вёл себя осторожно, боясь дёрнуть ногой, так что почти и не ворочался, даже когда отлежал спину.
Утро началось тоже не слишком романтично. Кот, пробираясь к своему хозяину, своевольно прошёлся по Френсису, не считая его тело большой уж преградой, и зацепился когтём за одеяло, дёргаясь изо всех кошачьих сил. Пришлось высвобождать несчастного, но оба за эти секунды уже достаточно проснулись, чтобы не засыпать дальше. Да и время было уже достаточным, далеко не ранним утром.
— Прости за это, — пробормотал Гарри, полагая, что любовнику не слишком приятно проснуться от чего-то настолько непривычного.
Сам Гарри был, можно сказать, совой. По крайней мере, его любимым занятием в постели было проспать двенадцать часов кряду. С такой работой, как у него, поспать получалось не так чтобы часто, даже здесь, на Леруике. Так что вообще удивительно, как его ещё не вызывали по неотложным случаям за эти два дня. Анестезиолога в больнице было всего два, а Джесси все свободные минутки проводил со своим лучшим другом.
— Не хочешь где-нибудь позавтракать вместе? — предложил Гарри, широко зевая и не спеша выбираться из уютной согретой постели.
Мозг ещё не до конца проснулся, чтобы начать смущаться. Впрочем, на секс пока тоже не сильно тянуло по той же причине, так что вчерашние планы явно терпели крах.

Гарри ещё не совсем проснулся, чтобы рассуждать о том, ответственен ли он за шалости кота или нет. Просто ему самому не шибко понравилось просыпаться таким образом, хоть на Кюри он зла не держал — не орал же, как оголтелый, просто так. Значит, и Френсису, у которого домашних животных никогда не было, тоже не понравилось. А значит, надо было извиниться за такое неподобающее пробуждение — логика проста.
Следом Гарри смешливо фыркнул на замечание о лошади. Он бы сказал что-то насчёт непарнокопытного в кровати, но не нашёл в себе сил. Он всегда пробуждался с большим трудом в свои выходные, так что ему требовалось ещё время, прежде чем мочевой пузырь слишком активно напомнит о себе.
Так что пока оба лежали и лениво переговаривались, выстраивая план на ближайшие часы. Это тоже было показателем для Гарри об их совместном комфорте. Френсис не спешил поскорее одеться и сбежать после проведённой ночи. И если вчера это легко объяснялось — после жаркого секса никому не захочется выходить в ледяные ветры Леруика, то сейчас с утра уже такая отмазка не сработала бы. Значит, Френсису тоже было вполне комфортно валяться голым рядом с любовником и неторопливо рассуждать о завтраке.
— Думаю, настал мой черёд выбирать, — зевнул снова Гарри, рассеянно поглаживая кота, пока к его бедру тоже ласково прикасались. — Здесь есть пекарня, там делают неплохой кофе и подают завтраки. Мне там нравится…
Наконец, он открыл глаза, пересилив желание развернуться, по-простому уткнуться носом в горячее тело рядом и снова заснуть. Конечно, они с Френсисом стали несколько близки, но, наверное, не настолько, чтобы использовать его, как подушку с обогревом.
— Иди ты, — быстро решился на второй вопрос Гарри. — Меня придавило микро-лошадью.
Впрочем, кот тут играл меньшую роль. Френсис прекрасно видел при утреннем солнце, что его любовник попросту ленится вставать. Да и Гарри не стал бы этого скрывать, он хотел поваляться ещё пять минуточек, прежде чем смириться с жестокой реальностью, где нужно подниматься. И без соблазнительно тёплого тела красавчика под боком это смирение придёт быстрее. Всё же в одиночестве валяться в лени было не так интересно. Гарри это понял после первой же ночёвки с другим человеком.
Впрочем, он уже делил свою постель с другими людьми. Так что, пожалуй, настало время признаться. Несмотря на то, что Гарри ценил одиночество и не испытывал страстного желания общаться с кем-то каждый день, спать с приятным человеком в одной кровати он любил. Был в этом какой-то особенный кайф.
Разумеется, Гарри проводил любовника взглядом — грех было упустить возможность рассмотреть его задницу при лучшем освещении. Потом снова закрыл глаза на ровно пять минуточек. Забавно, но врачебная практика выработала в нём какой-то внутренний будильник, отмеряющий время. На работе-то ведь так не понежишься в кровати, а вот урывками по пять-десять минут в суточную смену можно было и рискнуть.
Когда Френсис вышел из душа, Гарри сменил его, правда чувствовал себя не так уж и уверенно, когда шествовал голым до ванной. Не привык, тем более, когда на него смотрел кто-то. Пусть и тот, кто уже там всё видел.
Умывшись и почистив зубы, а также опустошив мочевой пузырь, Гарри вышел в белье, и похромал к шкафу, чтобы надеть что-то свежее. Увы, Френсису он ничего предложить не мог, так что ему пришлось довольствоваться собиранием вещей с пола. Гарри даже какую-то неловкость испытал, глядя на это. У человека только-только лошадь была, а тут приходится футболку с ботинок поднимать и натягивать на чистое тело.
Гарри повозился с обувью, так как один кед пришлось расшнуровывать и зашнуровывать заново так, чтобы не перетягивал больную ногу. Но вскоре он был готов и снова опирался на локтевой костыль, готовый направиться в обратный путь по лестнице. Впрочем, вниз было гораздо проще, упираешься костылём в ступеньку и спрыгиваешь здоровой ногой.
Погода всё ещё была хорошей и даже солнечной, но ветер усилился, предвещая, что пригонит к вечеру тучи для дождя. Так что Гарри надеялся, что если дождь и вправду пойдёт, они проведут этот вечер в кровати, а не на улице. Они ведь встретятся ещё раз, пока у них выходной? Или Френсис уже заберётся в отель и погрязнет в работе?

Кафе оказалось не так далеко, так что их обоих даже не успело растрепать как следует ветром. Это было небольшое милое заведение на несколько столиков — семейный бизнес, как и многое в Леруике. Пекарней-кафе заправляли три сестры, что исходило из названия, и все как на подбор были рыжими. Вот такой нехитрой беседой Гарри и увлёк собеседника, пока они хромали до пункта назначения.
Внутри оказалось пустовато. Те, кто спешил на работу, уже всё взяли и сейчас трудились в поте лица, а те, кто не работал по понедельникам ещё не проснулись. Так что они попали в кафе в нужное время — когда с прилавка ещё не всё смели после ланчей и можно было спокойно пообщаться в тишине без гула голосов.
Они вновь обсудили сегодняшние планы, и Гарри признался, что ничего не успел придумать. Был несколько занят, если Френсис не заметил. Так что сейчас хотел дойти до больницы, проведать мистера Дженкинса, а потом, наверное, вернуться домой, чтобы что-нибудь приготовить и почитать, конечно.
Френсис предложил обменяться номерами, и Гарри ничуть этому не возражал. Забавно, но этот мужчина стал юбилейной пятой записью в телефонной книжке. Первыми в очень уж короткий список, конечно, попали Лора и Стивен, лучшие друзья парня. Следом — доктор Картер, как непосредственный наставник, и общий больничный номер. Теперь вот появился Френсис. Прямо насыщенная жизнь у пацана пошла.
Разумеется, когда Гарри бежал из Эдинбурга, он поменял сим-карту. И постарался забыть номера родителей, как страшный сон, вместе с некоторыми другими людьми из прошлого. Он уже тогда понимал, что не одумается и не вернётся. Чай не подростком убегал, кое-какие мозги уже всё же имелись.
— Писать? — забавно усмехнулся Гарри. — Хотел бы я посмотреть на твоё лицо, когда тебе от меня придёт… СМС-ка.
Кажется, судя по лицу и улыбке Френсиса, ему ещё действительно никто не отправлял подобные чудеса новейших мобильных разработок. Скорее, звонили или всё же нет-нет, да пробивались сообщения в мессенджер. Но Гарри имел полное право посмеяться над этим, потому что сам долгое время отвыкал от супер-популярного WhatsApp. В студенчестве все им пользовались, а тут была настоящая деревня.
Лично у Гарри лицо было что надо, когда ему пришло такое СМС-сообщение от доктора Картера, вызывающего его вне очереди на работу. Нет, вы только послушайте. СМС-кой! Сейчас, конечно, Гарри попривык, да и ни с кем толком не общался.
Потом Френсис, видимо проникнувшись желанием получить столь древнее сообщение на свой модный телефон, предложил встретиться вечером. И снова у Гарри не нашлось ни единого возражения. Он и сам планировал провести время с приятным ему мужчиной, а не в одиночестве с котом, так что их желания сейчас очень даже совпадали.
— Зайди по дороге за презервативами, — спокойно попросил Гарри, не смущаясь такой внезапной откровенности и даже не отводя взгляда.
Нет, ну они встретятся вечером. После прекрасной сегодняшней ночи. Явно не в картишки будут резаться на диване. Тот так и остался, между прочим, разложенным, так что сегодня будет даже поудобнее. А вот Гарри тащиться до секс-шопа с больной ногой было не слишком удобно, так что почему бы и не попросить Френсиса. Как говорится, снова устроят бартер, с него смазка, с другого презервативы.
Кофе заметно взбодрил юного врача, привыкшего заправляться перед работой таким образом, и снова было достаточно шуток и улыбок. Но всё заканчивается в этом мире, так что подошёл к концу и завтрак. Френсис благородно проводил спутника до больницы, на пороге которой они и попрощались.
— До вечера, — улыбнулся Гарри, но целовать или как-то прикасаться к любовнику на улице не стал.
Он поднялся по пандусу для людей с ограниченными возможностями (у него и самого возможности были несколько ограничены), поздоровался с дежурными медсёстрами и направился в палату к мистеру Дженкинсу, где провёл не меньше сорока минут. Состояние мужчины было всё так же стабильным, что не могло не радовать, и настроение заметно улучшалось. Конечно, ему ещё предстояло через многое пройти, но стабильность сейчас была хорошим знаком. Даже лучше внезапного улучшения показателей.
Правда, уйти домой на ланч Гарри не удалось. В какой-то момент в палату ворвалась одна из медсестёр.
— Гарри, выручай, доктор Картер сейчас на плановой операции, а тут срочное кесарево. Он сейчас разорвётся.
Интерн, которого ещё все называли, увы, по имени, пару раз кивнул и попрощался с мистером Дженкинсом. Насколько мог спешно он направился в раздевалку, чтобы переодеться в форму для операционной. Нельзя сказать, что это было неожиданно. Не сегодня, когда в паре с доктором Картером должен был бы работать доктор Кросс.
Так что, когда в больницу пришёл Френсис, закончив со своими делами, Гарри ещё из неё и не уходил.

Пока Френсис предавался рабочей фрустрации, рассуждая о поиске нового места проживания, Гарри «развлекался» в операционной. Он подготовил пациентку для хирурга и всех его ассистентов и терпеливо наблюдал за показателями, изредка отвечая на многочисленные вопросы болтливой дамы. И немножко жалел, что современная медицина изобрела эпидуральную анестезию, позволяя сохранить полное сознание пациенту. Было бы куда проще и спокойнее, если бы эта женщина просто спала.
Сама операция прошла успешно, но ребёнок был несколько не доношен, поэтому Гарри переключился на реанимацию новорождённого, опять же, под бесконечные раздражающие вопросы пациентки. Да, отчасти интерн понимал её волнение за собственное чадо, но, чёрт возьми, это жужжание над ухом невероятно отвлекало. Почему бы просто не дать специалистам сделать своё дело?
Отдельного крыла для подобных детей, а именно — неонатологии, в Леруике и подавно не было. Так что после стабилизации ребёнка увезли в обычную детскую палату, где он явно красовался среди прочих обычных младенцев своими трубками и бинтами. Гарри же сперва откапал новоявленную мамашу, когда её живот зашили и перевезли в так называемое отделение реанимации (разумеется, совмещённое с хирургией), а потом вернулся к ребёнку.
Потом его отвлекли на обезболивание других рожениц — дамочки любили рожать целыми пачками, если слышали, как рядом кто-то орал. Так день незаметно и подошёл к вечеру, и, самое забавное, Гарри ни разу не столкнулся со своим руководителем. У того и без этого дел хватало, несмотря на маленький размер как больницы, так и острова. Шутки ли, два анестезиолога на почти десятитысячное население.
В своё время Гарри были счастливы принять в эту больницу. У них и так была вечная нехватка персонала, а тут ещё и такой прекрасный узкий профиль, к которому Гарри стремился. То есть окончил-то он «лечебный» факультет, как и все, но по программе интернатуры выбирал изначально четыре блока из анестезиологии, неонатологии, хирургии и чего-то там ещё. Гарри даже подзабыл, если честно, потому что разделением на практику в специализированных отделениях в этой больнице и не пахло. Так что доктор Картер науськивал его изначально именно на свой профиль, чему Гарри был рад.
Френсис написал, что выходит из больницы, когда Гарри ещё не успел даже переодеться. Он собирался уже написать ответ, чтобы мужчина подождал его, как чуть ли не столкнулся с ним нос к носу, когда выходил из ординаторской.
— Привет, — немного неловко проговорил Гарри. — Дай мне переодеться и… пойдём.
На миг он ощутил какое-то странное чувство. Наверное, всё же неловкости. Они с Френсисом распрощались у больницы, до которой мужчина проводил его, как джентльмен. И теперь Френсис ждал, когда Гарри закончит работу, хоть у того и не был рабочий день, чтобы вместе направиться на ужин и домой. Словно они были эдакой парочкой с настоящим романтичным подтекстом, а не просто случайными любовниками.
Гарри похромал к раздевалкам, где быстро скинул синюю форму и натянул свои вещи. Душ он принимать не стал, решил, что Френсис ему даст пять минут дома, чтобы смыть с себя все чудесные запахи хирургии. Точнее, акушерской хирургии. О, это был особенный аромат околоплодных вод, крови, маточной слизи и всего такого прочего. Сейчас Гарри казалось, что он заполоняет его лёгкие, где бы он ни находился.
Через несколько минут он вышел из больницы, где его и ждал Френсис. Скорее всего дядя рассказал ему, что Гарри приходил, но потом его вызвали, но вряд ли оба знали, насколько всё это «вызвали» может затянуться. Но Гарри не жаловался. Ему нравилось быть полезным, даже если пациентки попадались очень уж раздражающими.
— Да, здесь довольно скучно, поэтому… акушерское всегда переполнено, — усмехнулся Гарри, неторопливо шагая рядом с любовником и отвечая на его резонный вопрос о том, что так задержало парня на работе в выходной. — Как бермудский треугольник. Попадёшь туда и уже никогда не выберешься…
Он снова улыбался и в целом не чувствовал себя уставшим. Завтра вот поступит на сутки, там и утомится как следует. Зато в отсыпной его точно никто не побеспокоит. Было у них в больнице негласное правило — дёргать можно всех, даже заведующего, но только не врачей после суточной смены. За исключением, конечно, массовых травм или других экстраординарных событий.

Гарри и сам не понимал, что за неловкость на него накатывает иногда при виде Френсиса. То ли смущение, то ли просто непонимание, как себя вести. Всё же Гарри никогда не вступал в такие свободные отношения, когда никто ни на кого не заявлял своих прав, и каждый был волен поступать, как ему заблагорассудится, и в душу не лез. А, может, дело было во внешней привлекательности Френсиса. Не грех признать, что мужчина был очень хорош собой. Настолько, что Гарри даже в «мокрых снах» о таком не смел мечтать.
Впрочем, когда разговор налаживался, Гарри забывал об этом. С Френсисом было легко, и оба были на одной волне друг с другом даже по юмору. Так что, когда Гарри вышел из больницы и пошагал по дороге, это странное чувство неловкости быстро исчезло.
— Было бы здорово, — искренне ответил он на предложение поужинать. — Я не успел пообедать, как меня выдернули. Доктор Картер был на плановой операции, а у одной беременной случилась отслойка плаценты. Нужно было экстренно проводить кесарево, потому что… кислород перестаёт поступать к плоду, ребёнок может задохнуться или получить неприятные неврологические проблемы. И срок… прости, тебе, наверное, это не интересно.
Конечно, Гарри неосознанно учитывал, что рядом с ним не врач, поэтому так же невольно подбирал общеупотребительные выражения. Тем не менее, он понимал, что только об одной этой ситуации мог говорить, не затыкаясь, в течение часа. Случай был довольно редким, а следовательно — интересным. Надо ли говорить, в целых пятнадцати процентах случаев ребёнок мог умереть, а шанс заполучить отклонения был ещё больше. Такая ответственность и такой риск, и команда врачей вместе с Гарри справилась на отлично.
Впрочем, как оказалось, Френсис был совсем не против послушать медицинскую историю, тем более что Гарри так живо её рассказывал. Но последний уже осадил себя, поэтому закончил рассказ довольно быстро в стиле «всё разрешилось хорошо, мать и ребёнок в порядке». Ну правда, пока Гарри не чувствовал себя достаточно уверенным для того, чтобы рассказывать любовнику о маточных кровотечениях и запахе околоплодных вод, смешавшихся с кровью и отслоившимися тканями.
Однако Френсис всегда был очень любознательным и умел выстраивать разговор так, что даже такой закрытый человек, как Гарри, начинал невольно рассказывать о себе. Так случилось и вчера, и сегодня. Гарри просто не мог такому сопротивляться.
— Я… ох, ты вынуждаешь меня говорить так много! — улыбнулся в конце концов он, бросая шутливую претензию. — Окей-окей… Я учился пять лет в бакалавриате, там я учил всё, начиная от терапии и заканчивая патанатомией. Нас загоняли в учебные клиники при университете, и мы практиковали всё подряд. На самом деле, это даже забавно. Например, нас не допускали до экзамена по акушерству и гинекологии, если ты лично не принял двадцать родов.
За таким увлекательным диалогом оба добрались до первого попавшегося приличного кафе и засели в нём. Впрочем, вот общественное место Гарри не смущало, поэтому он легко продолжил рассказывать про всякие медицинские вещи. Не конкретно о случаях, конечно, но, отвечая на вопрос Френсиса, как его вообще завело в акушерское отделение, оказалось, что пояснить это так просто не получится. Если не отвлекаться на сторонние вещи, которые Гарри казались в тот или иной момент интересными.
— В общем, в интернатуре первый год ты специализируешься на трёх-четырёх специальностях, а потом ещё год только по окончательно выбранной, — закончил, наконец, Гарри. — И я выбирал анестезиологию и неонатологию. Это реаниматология новорождённых. И больница здесь маленькая, узких специальностей нет, так что… все быстро узнали об этом, и теперь я часто бываю в акушерском.
Концовка рассказа опять получилась смазанной, но зато сами факты всё же казались Гарри довольно интересными. И когда он сделал заказ и вновь обратил внимание на спутника, улыбка вернулась на лицо.
— Всё, твоя очередь. Я исчерпал свой лимит слов на сегодня, — усмехнулся он.