Смена была как никогда спокойной. Наверное, от того, что неугомонный руководитель Гарри в это время безмятежно спал в своей кровати. Вчера они засиделись допоздна, но по приятному поводу, так что Гарри совсем не переживал из-за того, что спал всего несколько часов. В семь утра он снова был на ногах, быстро собрался и пошел на очередную двенадцатичасовую смену, зевая украдкой в кулак. Голова его, тем не менее, ясно соображала, и Гарри успокаивал себя тем, что на носу у него было два выходных — успеет наваляться в кровати.
На утреннем обходе ничего криминального выявлено не было, да и за полдня новых никого в отделение не поступило. Так что Гарри в основном торчал в ординаторской и читал полезные материалы по реаниматологии. Мысленно он ставил перед собой задачки из набора первых симптомов воображаемого пациента и решал, какой у того мог бы быть диагноз и какими будут его действия. Затем он переключился на расчеты дозировок лекарств при определенных показателях все тех же воображаемых людей.
Коллега Гарри закончил с картами и прочими бумажками и завалился на диван поспать, так что интерн решил прогуляться на обед. Быстро поев в местной столовой, еще не отучившись от того, что больше не нужно было запихивать в себя пищу за пятнадцать минут перемены между парами, Гарри пошел обратно. Ничего не поменялось. С одной стороны, это было прекрасно — меньше пациентов в реаниматологии, больше здоровых людей в городе. С другой стороны, даже спокойному и терпеливому Джефферсону становилось скучно. Ему хотелось больше практики, чтобы стать нормальным полноценным врачом.
Так что он решил пойти в так называемую местную травматологию, где работы всегда было предостаточно. Конечно, это было не совсем по правилам, но Гарри уже понял, что здесь, в этом маленьком городке, особенных правил и не было. Как не было и травматологов. Просто в одном из кабинетов принимали медсестры и медбратья травмы. Но Гарри был согласен делать повязки, накладывать швы, обрабатывать раны. Это тоже была полезная практика, пусть и не относящаяся к специализации, которую Гарри сам для себя выбрал еще на старших курсах института.
Перед этим, интерн все же прошелся по своим пациентам, которых было совсем немного, чтобы убедиться, что их показатели не изменились. Мистер Дженкинс пребывал в сознании и почему-то обрадовался появлению интерна. Наверное, ему было здесь ужасно скучно одному, слушать через занавеску как мерно пищит аппарат жизнеобеспечения для другого постоянного пациента клиники, пребывающего в коме уже долгое время.
— Добрый день, мистер Дженкинс, — мягко поприветствовал Гарри, присаживаясь рядом с пациентом и приставляя свой костыль к тумбочке. — Как вы себя чувствуете сегодня? — на утреннем обходе Дженкинс спал, так что им не удалось перекинуться ни словом. Показатели его были стабильны, но это не значило, что пациента не могло волновать ничего другого. Тем не менее, мистер Дженкинс, который в глазах Гарри был почти уже стариком в свои пятьдесят с лишним, никогда не жаловался.
Гарри даже нравилось проводить с ним время. Во-первых, он чувствовал какую-то ответственность за того, чью жизнь они с доктором Кроссом так долго вытягивали под завалами. Во-вторых, у мистера Дженкинса был целый багаж захватывающих историй. Это Гарри знал еще с тех пор, как бегал в его уютный маленький магазинчик. Это был образованный и очень интересный мужчина, который знал многое об истории и мифологии. Гарри не был силен ни в том, ни в другом, но жадно хватал любые новые знания.
— Превосходно, — легко соврал мистер Дженкинс, улыбаясь. Конечно, он был еще очень слаб, да и все эти неприятные процедуры. Но то, что он был в столь позитивном расположении духа, уже было хорошо. — Как твоя нога, Гарри? — он никогда не обращался к интерну официально, но тот и не возражал. Мал еще был, чтобы быть даже мистером Джефферсоном, не то, что уж доктором. Да и свою фамилию Гарри не особенно любил. Она слишком ярко напоминала ему сейчас об отце, который поступил с ним не самым лучшим образом.
Гарри ответил, что все хорошо и поблагодарил из вежливости за такую заботу. Он не особенно умел вести диалог, поэтому снова замолчал, но подниматься и уходить не спешил. Мистер Дженкинс явно посматривал на него с тем интересом, когда становилось понятно — человек хочет задать еще вопрос, но не решается. Так что Гарри терпеливо ждал, и уж этого у интерна было не отнимать. Через минуту мистер Дженкинс отвел взгляд и тихо спросил:
— Там был кто-то еще? — и, помолчав, добавил: — Я совсем не помню, были ли у меня посетители кроме тебя. Никто не погиб? — в этих вопросах звучала неприкрытая надежда. Казалось, будто мистер Дженкинс берет вину за произошедшее на себя. Словно он виноват в том, что фундамент дома подмыло и он сложился, как карточный, уходя под землю.
— Вам не стоит переживать об этом, — поспешно проговорил Гарри. — В магазине был еще один человек, доктор Кросс, но он в порядке. Все живы. Давайте поговорим об этом позже, когда вы поправитесь окончательно? — предложил интерн, немного улыбнувшись. Ему не хотелось, чтобы переживания сказались на давлении пациента, а то в свою очередь повредила и без того хрупкому организму. Еще отказа работы почек не хватало.
— Помню только, как ты сидел рядом, светил мне в глаза фонариком, — почему-то усмехнулся мужчина, чуть кашлянув и поморщившись. Гарри тут же проверил по карте, когда давали последнюю порцию обезболивающего. Буквально через полчаса должна была прийти медсестра и повторить.
— Главное, что все это закончилось, — с легким напором повторил Гарри. Не говорить же пациенту о том, что он до одури боялся тогда, что в какой-то раз зрачки не отреагируют на свет совсем. Он и сам не до конца избавился от кошмаров, терзавших его по ночам, где его снова сдавливает, заваливает, а все, кто был рядом, умирают. Вроде бы все кончилось, и он пострадал меньше всех, но это все равно было страшно. — Сейчас боли сильные? Я могу позвать медсестру чуть пораньше…

Гарри поднялся и потянулся к локтевому костылю, чтобы сходить за медсестрой и попросить вколоть обезболивающее пораньше. Было заметно, что боль возвращается, хотя еще и не так сильно, чтобы постоянно беспокоить пациента. Но доводить до «того состояния» Гарри совсем не хотелось. Все же мистеру Дженкинсу пришлось многое пережить, в том числе ампутацию обеих конечностей, что тоже после отхода от наркоза было не сахаром. Но пациент перевел свое внимание с него на кого-то, стоящего за спиной Гарри, радостно приветствуя его и начисто игнорируя вопрос про медикаменты.
Интерн обернулся и чуть не вздрогнул, увидев в этом «Фрэнки» мужчину, что вчера его до нервного тика не довел. Правда сейчас мистер МакГрейн выглядел иначе. Дело было даже не в одежде или прическе. Пожалуй, Гарри бы даже не вспомнил, что было надето на родственнике его пациента в прошлый раз. Просто на лице мужчины красовалась улыбка, которой не было вчера от слова «совсем». И от этой маленькой детали менялся весь внешний вид мистера МакГрейна. Он больше не выглядел каким-то угрожающим или вредным, а светло-голубые глаза, так резавшие взглядом вчера, не казались злыми.
— Добрый день, мистер МакГрейн, — тихо проговорил Гарри, действительно стараясь поспешно ретироваться. Вот ведь странное дело, он имел прав находиться здесь даже больше, чем у этого Фрэнсиса, но все же решил сдать позиции и не отстаивать свое мнение. В конце концов, пусть племянник побудет со своим дядей, а присутствие интерна сейчас не обязательно. Показатели стабильны, нужные медикаменты поставит медсестра, которую Гарри все же сейчас позовет. Он придет позже, вечером, во время очередного обхода.
Но мистер МакГрейн преградил ему путь, явно желая что-то сказать. Гарри, и так будучи пессимистом в последнее время, сразу заподозрил дурное. Конечно, внешне это никак не проявилось. Гарри не окинул собеседника подозрительным взглядом и даже не напрягся. После вчерашнего разговора со своим наставником, Джефферсон прокрутил ситуацию в голове несколько раз и переосмыслил ее. Ему нужно было проще относиться к таким проблемам. Они были, они есть и они будут возникать и дальше. Если он будет растрачивать себя на пустяки, такие как ссоры с человеком, который покинет их город в скором времени и больше никогда не столкнется с Гарри, у последнего сил не хватит вынести всю эту медицинскую «кашу».
Тем не менее, Фрэнсис и не думал накидываться на интерна, лишь предложив ему встретиться позднее куда более дружелюбным тоном, чем Гарри ожидал. Но быть пессимистом оказалось даже приятно. Например, сейчас, услышав спокойный голос вместо озлобленного, это стало приятным удивлением. С другой стороны, от последующей встречи Гарри все также не ждал ничего радужного и продуктивного. Еще вчера было понятно, что они смотрят на ситуацию с разных сторон, и менять свою точку зрения никто из них не собирается. Тем не менее, отказываться Гарри не собирался, как и думать о том, что разговор может пойти не только о мистере Дженкинсе. Больше-то их ничего не связывало.
— Да, конечно, — спокойно отозвался Гарри, поднимая взгляд на более рослого собеседника. — Я могу зайти к вам через час, — предложил он. Было сложно так быстро сообразить, какой ориентир дать мистеру МакГрейну. Он собирался пойти к травмам, где будет совсем неуместная атмосфера для разговора. Так что этот поход придется отложить. Конечно, можно указать на дверь ординаторской, но ведь не факт, что Гарри будет сидеть там все это время, тем более, что старший коллега, хирург, скоро проснется и может придумать ему какое-то задание.

Гарри думал, что весь отмеренный им самим час он только и будет, что волноваться и заранее прокручивать в голове предстоящие диалоги, как частенько проделывал перед разговором с кем-либо. Он был интровертом чистой воды, да еще и воспитанный в строгих рамках фанатично-религиозной матери и озлобленным, наполненным стереотипами отцом. Немудрено, что общение с людьми, какими бы они не были радушными, до сих пор вызывало у Гарри затруднение. Здесь же ситуация была не самая простая, и никаких стандартных алгоритмов ведения диалога ни у кого не было. Гарри знал об этом, когда продумывал вопросы собеседника и свои ответы — знал, что в любой момент что-то обязательно пойдет не по плану, — но избавиться от этой успокаивающей привычки не мог.
Впрочем, сегодня интерн даже не задумывался об этом. Мистер МакГрейн занимал его мысли по пути до ординаторской ровно до той минуты, как Гарри открыл дверь в нужное помещение. Старший хирург уже бодрствовал и, завидев парня, тут же выдал ему задание — подняться в терапию, помочь медсестрам с капельницами. Гарри кивнул, развернулся и пошел в нужном направлении. Так что час для него пролетел незаметно. Он справился с постановкой катетеров в локтевой сгиб, а медсестра, завидев ловкого парня, тут же взяла его в оборот и потащила в акушерское, чтобы поставить подключичную капельницу одной из пациенток с крайне сложными венами.
Медленно спустившись обратно, в родное хирургическое, Гарри понял, что идти куда-то в ординаторскую или столовую смысла уже нет. До назначенной встречи оставалось минут десять, не больше. Так что интерн неторопливо пошел в нужную сторону по коридору, приближаясь к палате мистера Дженкинса и чувствуя возвращающееся волнение. Глубоко вздохнув, Гарри призвал себя к спокойствию. Хуже, чем вчерашний разговор, уже ничего не произойдет. Вряд ли этот господин с британским акцентом решит его еще и избить. Утрированная мысль показалась Гарри успокоительно забавной, и он решительно подошел к двери.
Он заглянул через окошко внутрь, застав мистера МакГрейна поднимающимся со своего места все с той же улыбкой на губах. Его дядя уже явно засыпал, утомленный простыми разговорами — сейчас его организм берег силы для восстановления своего здоровья. Кроме того, медсестра уже заходила и поставила мистеру Дженкинсу укол обезболивающего, так что боли больше не беспокоили мужчину и спать оттого хотелось сильнее. Гарри отошел в сторону, чтобы мистер МакГрейн не зашиб его случайно дверью, и терпеливо ждал, когда тот выйдет из палаты, чтобы поднять на него взгляд.
— Все в порядке? — на всякий случай уточнил Гарри, явно имея в виду не самого Фрэнсиса, а его дядю. Вряд ли, конечно, милый владелец книжного магазина скрывал что-то от интерна, но рассказал о медицинских беспокойствах своему племяннику, но Гарри предпочитал перестраховываться. — О чем вы хотели поговорить?

Отредактировано Гарри Джефферсон (2022-05-02 18:46:12)

Столкнувшись с прямым, пристальным взглядом, Гарри немного стушевался. Он и так волновался перед предстоящей встречей, а теперь и вовсе. Гарри для их острова считался достаточно высоким парнем, но нынешний собеседник был еще выше, и оттого этот стальной взгляд, направленный немного сверху вниз, казался совсем уж пронзительным.
Хуже всего было то, что Гарри отвлекся. Фрэнсис так странно произнес слово «слышал», что интерн сразу не понял его. Этот британский акцент делал вроде бы знакомые английские слова такими странными. И вот, пока Гарри пытался понять, что ему сказали в начале, он напрочь прослушал всю остальную речь. Так что, мистер МакГрейн, если бы каким-то мистическим образом как-то узнал об этом, наверное, сильно огорчился бы, поняв, что его филологическая ловушка не принесла достойного результата.
Гарри же понял, что, если он сейчас после минутного почти монолога спросит «что?», его просто убьют. Расчленят найденным в палатах скальпелем и закопают в курилке. Единственное, что спасало, это то, что Гарри разобрал последний вопрос. Без понимания, зачем он понадобился мистеру МакГрейну во внерабочее время, зато с пониманием, что он еще хочет немного пожить на этом свете, Гарри кивнул:
— В восемь, — и зачем-то повторил: — Я заканчиваю в восемь.
Потом все же некоторые слова начали проявляться в памяти, как частенько бывает, когда сто раз подряд прокручиваешь непонятную фразу с интонацией говорящего в голове. Кажется, Фрэнсис хотел что-то узнать про завалы. Но… что?
— Только… — чуть медленно проговорил Гарри, все еще опасаясь того, что он ошибся и разобрал предложения неверно. — Я знаю только то, что там было темно.
Он слегка усмехнулся и отвел взгляд. Вспоминать произошедшее не очень-то и хотелось, особенно, в подробностях. И не только потому, что Гарри было чертовски страшно не только за себя, но и за окружающих. Спустя время, проведенное на поверхности, на свежем воздухе, Гарри понял, что больше всего боялся того, что мистер Дженкинс бы погиб и доктора Кросса завалило бы камнями, и он бы остался в этой гнетущей пустоте один. Это часто снилось ему, что он не может никого спасти и остается в одиночестве, такой беспомощный.
Тем не менее, от встречи Гарри не отказывался. Возможно, мистер МакГрейн хотел узнать о случившемся с дядей, о рисках, о том, что бы случилось, если бы врачи повели себя иначе. Скорее всего, он передаст информацию своему доктору, и Гарри не возражал. Может быть, Фрэнсис просто не хотел отвлекать его от работы, и за это интерн был даже благодарен. Хотя и не испытывал особенного восторга от неформальной встречи с этим господином.
Но, как и до этого, вернувшись к работе, Гарри забыл о тревогах. Он доработал свои двенадцать часов и только подумал о том, что скоро вернется домой и, наконец, протянет ноги, как вспомнил о договоренности. Вот черт… Сняв короткий белый халат, Гарри накинул рубашку и похромал к проходной, где, вероятно ждал его мистер МакГрейн. Ну или у входа. Где-нибудь, да встретятся.

Гарри довольно плохо разбирался в людях. Оба его наставника в больнице отмечали это как нечто, над чем стоит особенно упорно поработать. Это умение ещё и заметно приглушалось прошедшей долгой сменой, когда единственным желанием оставалось дойти до кафе, поесть, переместиться домой и завалиться на диван.
Да и нога немилосердно болела, натруженная долгим стоянием и хождением. Всё же Гарри рано вышел на работу, но он не жаловался. Не привык. А вот быть полезным — очень даже привык, поэтому старался не обращать внимание на боль.
Тем не менее, несмотря на всё вышеперечисленное, Гарри заметил, что мистер МакГрэйн сильно изменился с их встреч в стенах больницы. Он был каким-то вежливым, да и все эти улыбки, как будто тот и правда был рад видеть неизвестного интерна… Возможно, если бы Гарри не так сильно устал, то счёл бы такое поведение подозрительным, но сейчас перспектива быть расчленённым где-то в задворках острова его не сильно пугала.
— Хорошо, — только и ответил Гарри, как-то невольно проигнорировав приветствие.
Мистер МакГрэйн выбрал неформальный вариант общения, а вот его собеседник ещё не понял, можно ли придерживаться того же. Всё же Френсис был родственником пациента, хоть в стенах больницы, хоть на улице. Наверное, стоило приложить последние за сегодня усилия и побыть ещё немного вежливым.
В машине оба молчали, но Гарри никогда не находил тишину напряжённой. Он часто пребывал в собственных мыслях и научился игнорировать даже писклявый голос своего главного наставника, доктора Картера. Так что никакой неловкости в такси Гарри не испытал, только бездумно посматривал в окно, проигрывая в голове какую-то навязчивую мелодию.
Местное кафе Гарри, конечно же, знал, поэтому сразу занял излюбленный столик, приставляя локтевой костыль к стене. К тому, что народу в это время почти не было, он тоже привык. Смены могли закончиться позже, но не раньше. Так что Гарри здесь был либо с раннего утра, либо так же после восьми вечера.
Мистер МакГрэйн продолжал быть учтивым и предложил оплатить счёт, раз стал инициатором их встречи. Гарри на секунду заколебался. Он и так собирался добраться до кафе, так как дома ничего не готовил вчера. Так что было ли прилично соглашаться на щедрый жест от малознакомого человека, чтобы тот оплатил и без того неизбежный ужин?
— У меня была двенадцатичасовая смена, — хмыкнул в своём внезапно-циничном (как это называл тот же доктор Картер) стиле Гарри. — Если что, это шанс передумать.
Проговорив лёгкую с его точки зрения шуточку, парень немного замялся. А стоило ли? Всё же мистер МакГрэйн не был врачом их отделения и не был другом, чтобы вести себя так. Гарри всегда был тихим, молчаливым, замкнутым и неразговорчивым, но вот так переклинивало, и он вставлял свои пять шиллингов. Обычно после этого доктор Картер давился возмущением, а Гарри погружался обратно в книжку или приставку.
Впрочем, отказываться от ужина Гарри не собирался в любом случае, что бы не решил его собеседник. В отличие от мистера МакГрэйна, интерн заказал несколько довольно сытных блюд, но тоже обошёлся без алкоголя. Он всё равно пил обезболивающие перед сном, так что пока ему не стоило пить ничего крепче чая.
Наконец, с заказами оба определились, и Френсис начал разговор. Разговор, к которому Гарри всё равно не был готов, хоть и догадывался, о чём пойдёт речь. Это сразу стало понятно по его опустившейся голове. Гарри рассматривал свои руки или вроде того, но ни разу не поднял взгляда на собеседника, сам того не замечая. И на вопрос, заданный мистером МакГрэйном в конце монолога, только покивал, будто в задумчивости.
— Я и доктор Кросс, — добавил он после паузы куда более тихим голосом, лишённым того остроумного цинизма, который только что проявлял.

Мистер МакГрэйн не стал отказываться от своих слов даже после шутливого предупреждения, и Гарри лишь легко пожал плечами. Если ему хотят оплатить ужин за разговор, пусть и заведомо не слишком приятный, кто он такой, чтобы отказываться. В любом случае, Гарри бы не обиделся, если бы его собеседник передумал позже, хоть это и было крайне маловероятно. Мистер МакГрэйн явно был похож на человека, которому по карману куда более престижные рестораны, чем на всём Шетланде.
А ещё Френсис был похож на змею. Нет, это не было оскорблением, Гарри нравились эти благородные животные. Сравнение это было исключительно в позитивном ключе. Собеседник затронул болезненную тему так аккуратно, так плавно, а голос его стал тише и мягче. Он сразу же напомнил чудесную озвучку Каа из всем известного мультфильма про Маугли, когда огромный удав гипнотизировал обезьянок.
— У него довольно серьёзное сотрясение, он на больничном, — проговорил Гарри, не обращая внимания на другие части фразы.
Разумеется, мистеру Дженкинсу неслыханно повезло, что вместе с ним в рухнувшем доме оказалось сразу двое людей с медицинским образованием. И ещё больше, что ни один из этих людей не погиб или не был слишком сильно ранен. К этому списку можно было добавить так же, что эти двое были настолько упрямы, что нашли лаз под камнями, невзирая на страх и боль, и смогли оказать первую помощь.
Гарри не думал, что обо всём этом стоит говорить. Хорошо, что так получилось. Но могло и не получиться.
— Да, — ответил он на следующий вопрос, тихо надеясь, что их список будет не таким уж и обширным. — Надорвал связку, пройдёт.
Углубляться в специфику собственной травмы Гарри тоже не стал. Жаловаться он не собирался, к тому же мистер МакГрэйн вряд ли даже догадывался, чем разрыв отличался от растяжения по тяжести и ощущениям. Зато отлично видел, что интерн провёл большую часть смены на ногах, а значит, что ничего смертельного с ним не случилось.
Также Гарри не спешил рассказывать и о том, что в местном отделении было всего три хирурга, один из которых сейчас лежал на больничном. То есть, он попросту не мог выбыть из строя следом, оставив коллег работать без перерыва двадцать четыре на семи. Мистер МакГрэйн и так был не слишком высокого мнения об их клинике и профессионализме.
Официантка принесла чай, и Гарри даже успел сделать один глоток, прежде чем собеседник приступил к самой сути их встречи. Жаль, конечно. Гарри только приподнял взгляд, чтобы хоть посмотреть на мистера МакГрэйна, не задирая головы. Кажется, он был очень даже симпатичным мужчиной, когда не смотрел так агрессивно, как в больничном коридоре. Но теперь взгляд Гарри снова уткнулся в чашку с чаем, которую уже немного нервно поглаживали его пальцы, выдавая за хозяина все его эмоции.
— У меня был фонарик на телефоне, — проговорил он, словно мог объяснить этой простой фразой всё, что интересовало Френсиса.
Впрочем, надо отдать должное мужчине, он не торопил, даже когда Гарри откровенно молчал, собираясь с мыслями или увязая в них. Наконец, парень едва слышно вздохнул и начал говорить на выдохе.
— Я не знаю, где был ваш дядя. Наверное, у кассы. Знаю только, что, когда мы до него смогли добраться, на нём лежала огромная потолочная балка.
Пожалуй, голосу не хватало какой-то драматической окраски, но Гарри не собирался играть в театр, он рассказывал факты, которые от него требовались.
— Я проверил проходимость дыхательных путей, вытащил у него из горла всё, что мешало дышать. Проверил реакцию зрачков на свет, — мерно перечислял Гарри, словно по учебнику, явно не желая погружаться в собственные эмоции. — Ваш дядя находился в болевом шоке и терял много крови. Он почти не реагировал на раздражители. Мы перетянули ноги жгутом… ремнём, точнее. Это единственное, что мы могли сделать.
Было забавно, как парень переключился с «я» на «мы», словно в какой-то момент постеснялся перетягивать все лавры на себя и вспомнил, что находился под присмотром более опытного специалиста. Да, Уолтер почти не направлял его в тот момент, разве что успокаивал разговорами. Стандартные процедуры первой скорой помощи юный реаниматолог знал назубок. Но всё же было для Гарри что-то неправильное в этом «я».
— Мы просидели там несколько часов, — поднял, наконец, голову Гарри, словно набравшись смелости. — Жгут нельзя держать больше двух. Кровь застаивается, начинается отравление, которое идёт в почки. Но если бы мы сняли жгут, ваш дядя умер бы от потери крови. Паршивый выбор, если честно.
Он вновь опустил взгляд на чашку чая, сделав ещё один неторопливый глоток.
— Потом к нам пробились спасатели. Они смогли спустить нам аптечку. С обезболивающим, противошоковым, всем, чем нужно. Я вколол обезболивающее, поставил капельницу, заместил часть потерянной крови. Потом меня вытащили оттуда, — закончил рассказ Гарри. — Вашего дядю отвезли в больницу и сразу положили на стол к хирургам.
Всё, что было дальше Френсис и так знал. Из-за долгого сдавливания начался некроз мягких тканей, поэтому ноги пришлось отнять. Почки же за это время тоже достаточно натерпелись и было чудом, что их удалось спасти, но останавливали свою работу дважды. А это, как уже сообщал доктор Картер, было очень плохо.

Страшно признаться, но с ходом разговора мистер МакГрэйн всё больше располагал к себе. Гарри даже успел удивиться, обратив внимание на то, что перестал ожидать мучительной смерти от рук собеседника. Френсис говорил как-то искренне, и во взгляде читались те же эмоции, когда Гарри всё же осмеливался поднять глаза.
Кажется, мужчина невольно перекидывал на себя произошедшую трагедию. Представлял себе, какого было бы ему самому, окажись он под целым домом в темноте, рядом с ранеными и, что ещё хуже, близко знакомыми людьми.
Да, это было чертовски страшно. Часто это осознание приходит гораздо позже самого события, но Гарри испытал ужас почти сразу. Он ещё помнил, как лежал на камнях и изломанном дереве бывшего пола, и слушал мерный голос доктора Кросса, читающего книжку про маленького мальчика, привязавшегося к чужому взрослому.
Правда, сейчас, рядом с мистером МакГрэйном, Гарри испытывал тайный стыд за ту спонтанную ситуацию. Они ведь впустую тратили время, когда могли уже добраться до мистера Дженкинса и что-то предпринять. Возможно, тот был ещё в сознании…
Но Гарри понимал, что этот стыд был иррациональным. Даже если бы паника не мешала действовать, и они бы долезли до раненого, то у них всё равно не было ничего, что могло помочь несчастному. Возможно, жгут, наложенный часом ранее, убил бы его.
В общем, Гарри снова погрузился в задумчивое молчание, лишь покивав на выраженное соболезнование. Да, тогда было страшно. И Гарри ещё многое нужно было переварить и уложить по полочкам в своей голове, чтобы перестало быть страшно сейчас.
Радовало только то, что профориентацию он у местного психотерапевта прошёл и получил лишь рецепт на успокоительное, что помогало спать без кошмаров. О них Гарри не скрывал, рассказывая врачу обо всём, с чем ему пришлось столкнуться. К счастью, страшные сны были всего лишь запоздалой остаточной реакцией на стресс и не мешали работе.
Немного оживился Гарри, когда его собеседник начал делиться своими эмоциями, в то время как сам интерн с удивительной скоростью поглощал обильный ужин. И как в это тощее тело столько влезало…
Воспоминания о страшном дне заменились другими — тоже не слишком приятными, но уж куда лучше, чем предыдущие. Дело было в том, что Гарри был ответственным за поиск и обзвон ближайших родственников мистера Дженкинса. Сам мужчина был не в состоянии назвать даже имени, не то, что номера телефона. Так что Гарри провёл в прямом смысле пару часов у телефона, общаясь сначала с мэрией, а затем водя пальцем по толстому телефонному справочнику Шотландии, даже не их островов.
— У меня всегда плохо получалось успокаивать людей по телефону, — внезапно признался Гарри без какой-либо предыстории. — Но во время разговора она была очень вежливой. Почти, как вы сейчас.
Кажется, это был даже намёк на улыбку. Нет, честное слово, уголок губ немного дрогнул, потянувшись вверх. Теперь в этом отстранённом парне можно было даже заподозрить нормального собеседника, умеющего и немного пошутить, хоть и снова в странном стиле. Но после пятнадцатиминутного гипнотизирования чашки с чаем это был явный прогресс.
Про больницу вот Гарри отзываться не стал, и не потому, что защищал её. Просто больше одной странной шутки подряд не решился проговаривать вслух. Не хотелось накликать новую неприязнь со стороны мистера МакГрэйна.
— Вы знали, что в Шотландии больше тридцати людей с точно таким же именем? — поделился ещё одним довольно интересным фактом Гарри, доедая второе из блюд. — Мне повезло только на тридцать первом номере.
Да, он вёл беседу не так умело, как мистер МакГрэйн, но хотя бы немного расслабился, когда понял, что самое страшное позади, и этот человек не будет больше расспрашивать его о завалах. Про остальное Гарри мог рассказать. Всё равно же здесь сидит…

В какой-то мере Гарри можно было отнести к разряду отличных собеседников. Ну а что? Он в душу не лез, излишней эмоциональностью не страдал, говорил только по делу, а ещё был просто изумительным слушателем. Гарри слышал, о чём говорят, даже когда казалось, что он с головой ушёл в чтение или в себя, и мог своевременно вставить комментарий. В этом коллеги уж точно давно убедились.
Просто, чтобы говорить немного более развёрнуто и начать делиться своими мыслями и чувствами, Гарри требовалось получше узнать человека. У него ведь были друзья, с которыми он отлично проводил время, и даже не молча. Да и с тем же доктором Кроссом они легко нашли темы для разговоров, когда оказались наедине друг с другом.
Мистера МакГрэйна Гарри совершенно не знал, а первое впечатление тот оставил не самое радужное. Так что пока не спешил вести себя с ним расслабленно. Тем не менее, дела явно пошли на лад после того, как Френсис продемонстрировал себя с более человеческой стороны. Но о себе Гарри всё равно не спешил рассказывать.
— В Эдинбурге, — отозвался он, не делая большого секрета из места обучения.
В столице Шотландии был прекрасный медицинский университет, пожалуй, самый лучший. И так считал не только Гарри, который, несомненно, любил свою альма-матер. Так что поделиться этим не составило труда, чего нельзя было сказать об истинной причине возвращения Гарри на свою родину.
Последнее было очень и очень личным, и только лучшая подруга Гарри знала, почему её непутёвого друга завело обратно на Шетланд. В конце концов, он получил отличное образование и мог бы устроиться в хорошую клинику в другой части Британии. У Гарри был прекрасный потенциал, но… судьба распорядилась иначе, о чём малознакомому мужчине знать было необязательно. Да и вряд ли ему хотелось услышать чужую слезливую историю.
— Я здесь родился и вырос, да, — согласно кивнул Гарри, мысленно благодаря собеседника за такую чудесную подсказку.
Впрочем, такой ответ полностью удовлетворил Френсиса. Тот начал рассказывать чуть-чуть о себе, и Гарри даже спросил, из какого города тот родом, на что снова кивнул, показывая, что услышал и, разумеется, знает такой. Сложно было не знать Глазго.
— Дайте догадаться, вы долгое время жили в Англии, — пробормотал Гарри, бросив на собеседника чуть смешливый взгляд.
Да, он снова сделал это. Снова пропустил свою тонкую шуточку в британском стиле. Но, позвольте, сложно не догадаться, где пребывал мистер МакГрэйн, учитывая его манеру разговаривать. Ну или он просто любил обманывать всех вокруг, имитируя английский говор, но уж больно ловко и складно у него получалось.
Наконец, Гарри закончил свой обильный ужин и, действительно, не оставил ни крошки ни на одной из тарелок. Поесть он и правда любил, хоть по его худобе и не скажешь. Но, наверное, многие студенты и интерны были такими. Двенадцать часов носишься электрическим веником по отделению, а потом гробишь желудок, запихивая в него еду за весь чёртов день, чтобы восстановить энергию.
Впрочем, настроение и впрямь стало получше. Завтра у Гарри был законный выходной после двух смен, но он всё равно планировал зайти в больницу, чтобы проведать мистера Дженкинса. Не потому, что хотел как-то сгладить отношение мистера МакГрэйна. Просто за неимением одного хирурга в больнице, возможно, будет нужна помощь Гарри, а подводить своё отделение он не хотел.

На самом деле, к концу их спонтанного ужина Гарри был даже рад, что согласился встретиться с мистером МакГрэйном в неформальной обстановке. Во-первых, он немного расслабился, убедившись, что его смерти этот человек с красивым, но опасным взглядом не желает. Во-вторых, Гарри после всех этих рассказов начал хорошо ориентироваться в английском произношении и уже не перескакивал мыслями с пятого на десятое. Ну и в-третьих, это было хорошей практикой общения с родственниками пациентов, которую ему навязывали старшие товарищи в больнице — доктора Кросс и Картер в основном.
Кажется, Гарри даже оставил какое-то небольшое приятное впечатление. По крайней мере, Френсис даже начал смеяться над его тонкими шуточками, которые обычно никто не понимал. Джесси на них оскорблялся, а Уолтер зачастую не понимал, что это не просто факт, а юмор. Откуда у Гарри наработался такой один бог знает, как сказала бы его фанатичная мамаша. Но вот такой он был, и было приятно, что хоть кто-то понимает шутки.
Подтвердило мысли Гарри и предложение мистера МакГрэйна подбросить его до дома на такси. Может, конечно, это была паталогическая вежливость, навязанная в Кембридже, но уж её точно не стали бы проявлять к неприятному тебе человеку. Поблагодарили бы за ужин, да и только. Хотя от милого предложения Гарри немного смутился.
Он и так собирался вызывать такси, и снова получалось, что мистер МакГрэйн хотел расплатиться за то, что Гарри и так собирался оплачивать. Как с ужином.
— Около больницы, — спокойно оповестил он собеседника, не вдаваясь в подробности, как ему повезло найти жильё возле работы, чтобы ходить до него пешком. — Если вы хотите. Я в любом случае буду его вызывать, долгие прогулки сейчас не мой конёк.
С машиной быстро разобрались. Если бы Гарри знал, что мистер МакГрэйн ехал с ним в такси, чтобы затем вернуться обратно, почти к ресторанчику, это бы его напрягло. Но он не знал, поэтому даже перекинулся парой фраз за десять минут поездки.
— Спасибо, — кратко отозвался Гарри, когда машина остановилась. — Хорошего вечера.
Он явно говорил, словно по указке. Просто надо было поблагодарить мужчину за ужин и поездку, а не просто молча выйти и скрыться дома. Но парень заметно стеснялся, поэтому и благодарность вышла неуклюжей. Не говорить же «спасибо за приятный вечер» или вроде того. Звучало так, как будто они как минимум друзья.
Неловко выбравшись из машины, Гарри поковылял домой, с трудом поднимаясь на второй этаж, где снимал квартиру. Кот встретил пронзительным мяуканьем и тут же принялся тереться о джинсы молодого хозяина.
Накормив животное, Гарри кое-как принял душ, выпил, наконец, таблетку обезболивающего, и лёг спать, не раскладывая дивана. Ноге было гораздо лучше, если она лежала на возвышении — то есть, на подлокотнике.
На следующий день Гарри особенно-то и не вспомнил про мистера МакГрэйна. То есть, разумеется, он помнил про ужин и весь разговор, но не придавал ему большого значения. Хотя краем сознания всё же вспоминал о Френсисе, ведь собирался навестить его дядю в больнице. Тому, как и доктору Кроссу сейчас, нельзя было ни читать, ни вставать… Наверное, даже лёгкая беседа была бы ему в радость.
Позавтракав и собравшись, Гарри сразу и направился в больницу. Мистер Дженкинс был действительно рад видеть своего первого посетителя и много, очень много рассказывал о своём племяннике. Так что мысленно Гарри всё равно возвращался к Френсису, усмехаясь рассказам пациента. Как-то они пока слабо вязались с этим своенравным мужчиной. А некоторые и несколько удивляли.
Гарри же на этой встрече тоже не был немногословным. Как уже было сказано, он только при незнакомых людях вёл себя скованно. Мистер Дженкинс всегда был рад поговорить с увлечённым постоянным покупателем. Вот Гарри и рассказывал ему всякое. Не личное, конечно. Но, например, сейчас вещал о сюжете новой книги, которую начал читать. Слушать рассказ ведь даже с сильным сотрясением можно.
— Вам, наверное, не нравится этот жанр, но у автора такой лёгкий слог. Я не могу оторваться, так красиво описывает… — заметив движение сбоку Гарри прервался, а подметив, кто именно вошёл к ним в палату, продолжать и вовсе расхотелось.
Не то чтобы после вчерашнего ужина он продолжал бояться Френсиса, просто… Тот как будто нарушил это литературное единение. Гарри ведь совсем не знал племянника мистера Дженкинса и его увлечений.
— Я зайду к вам завтра, — пообещал он пациенту и вежливо обратился к вошедшему: — Добрый день, мистер МакГрэйн.

Наверное, спроси Гарри напрямую, он бы не согласился с тем, что стеснялся мистера МакГрэйна, да и других более опытных, более преуспевших в этой жизни людей. Да и более красивых, чего уж греха таить. Вот сейчас, к примеру, Гарри просто не хотел мешать разговору дяди и племянника. Он то был явно третьим лишним в их компании и лишь развлекал немного мистера Дженкинса до момента, как появится более интересный собеседник.
Не то что бы Гарри принижал свои достоинства, но, серьёзно, чем он мог заинтересовать такого человека, как мистера МакГрэйна? Он даже десяти тысяч языков не знал. Разве что латынь на уровне, какой давали в медицинском университете — то есть, названия всех частей тела, костей и прочей анатомии, а также классические выражения вроде «сквозь тернии к звёздам» или «пока дышу, надеюсь».
Вряд ли их увлечения хоть сколько-то совпадали, даже если брать в расчёт литературу. Так что, нет, Гарри не стеснялся, просто избавлял умного человека от своего общества. На удивление, крайне неудачно.
Почти у двери Френсис настиг интерна простым вопросом, который не испугал и не удивил Гарри. Он был вполне резонным, ведь они встречались в стенах больницы уже третий день подряд, а мистер Дженкинс был пациентом Гарри.
— Нет, у меня сегодня выходной, — сказал он и забавно указал на себя пальцами, проведя ими вверх и вниз. — Без формы.
Френсис опять усмехнулся, уловив это умение забавно общаться. Но потом всё же вогнал собеседника в новое удивление. Ещё один ужин? Они недостаточно подробно пообщались вчерашним вечером? Мистер МакГрэйн хотел что-то ещё узнать про завалы? Вроде бы вчера уже всё обсудили и даже переместились на личные темы.
Впрочем, Гарри больше не опасался такого собеседника и на вечер планов у него не было, кроме как лежать с котом в обнимку и резаться в приставку, чередуя её с чтением книги. Обычные занятия одиночки. Он бы съездил проведать доктора Кросса, но его неугомонный друг отвёз того к их матери, и Гарри откровенно стеснялся заезжать в тот семейный дом. Особенно со своими недочувствами по отношению к хирургу.
— Хорошо, — просто согласился Гарри в итоге. — Куда мне подъехать?
Выяснив место и время, он всё же покинул палату, вежливо сказав мистеру Дженкинсу «поправляйтесь», как велел врачебный этикет. Гарри полагал, что сегодняшний ужин также пройдёт очень тихо. Наступила суббота и многие, кто работал по стандартному графику, попросту покинули острова, развлекаясь в более крупных городах. Остальные же пойдут в пабы, чтобы развлекаться по старинке, с высоким градусом.
Нервничал ли он, ожидая неизвестного от предстоящего разговора? Ничуть. Гарри был почти уверен, что они пообщаются насчёт тех деталей, которые он, возможно, упустил в своём рассказе, и снова разойдутся по домам.
Погода была более-менее сносной. С утра был дождь, но сейчас уже прекратился, и сразу стало теплее, несмотря на лёгкий ветер. Иногда даже выходило солнышко, прогревая землю почти до двадцати градусов. Ничего себе праздник в августе, да? Но Гарри привык и даже решил немного прогуляться по такому поводу, пока нога не сильно болела.
Он неспешно шёл по улицам, думая о том, что начал забивать на то, что пора было ходить на массаж или делать его себе самостоятельно. Дурацкая врачебная привычка. Заботиться о других, но забывать о своём здоровье.
Затем Гарри купил продуктов домой и даже сам в кои-то веки приготовил себе обед, за который сел сразу с книжкой, о которой так бурно рассказывал мистеру Дженкинсу. Кажется, дочитал он её раньше, чем закончил есть остывшую уже еду.
Так и провёл время до момента выхода. Не переодеваясь (зачем?), Гарри вышел из дома, вызвав такси, чтобы не перегружать больные связки. Снова вспомнил, что так и не сделал массаж, поморщился и за волшебные десять минут снова прибыл на место. На десять же минут раньше, чем они с Френсисом согласовали.

Гарри действительно не прождал долго. Он зашёл в кафе, выбрал самый удобный столик у окна с видом на камни и бесконечное море, жадно ласкающее их. Попросил у официанта два меню, так как ждал компаньона, и не успели эти листочки опуститься на столешницу, как открылась дверь и вошёл Френсис. Так что на первый его вопрос Гарри совсем не соврал и даже не слукавил, отвечая просто и вежливо:
— Добрый вечер, нет, только что пришёл.
Мистер МакГрэйн снова улыбался и был в приятном расположении духа, так что Гарри тоже не думал напрягаться. Обычно он был склонен к пессимизму, ожидая худшего даже от такой простой встречи. Но сейчас казалось, что всё пройдёт нормально — самые плохие воспоминания они обсудили и вряд ли Френсис захочет копаться в этом глубже. Например, спрашивать, что всё же Гарри чувствовал в тот момент, когда оказался погребён заживо.
Однако начал разговор мистер МакГрэйн с лёгкого намёка. Гарри понимал, что тот в городе не так давно и не знает местных кафе, но всё равно бы предоставил выбор гостю. Во-первых, мало ли, тот по рекомендациям хотел куда-то зайти. Или уже где-то был, понравилось больше остальных, решил зайти повторно. Во-вторых, Гарри-то знал, что тут плюс-минус везде было одинаково. Если бы мистер МакГрэйн выбрал заведомо злачное место, по взметнувшейся вверх брови собеседника быстро бы стало понятно, в чём он не прав.
— Если бы я хотел чего-то получше, мы бы летели, как минимум, в Абердин, — отозвался Гарри и тоже немного улыбнулся, что снова можно было счесть прогрессом.
Он не так давно приехал из Эдинбурга в эту деревню, от которой порядком отвык, так что… да, Гарри откровенно понимал, что тут не лучшие кафе, а ресторанов, как таковых, и вовсе нет. Только намёки на них. Сервис тут тоже довольно деревенский, но, честно говоря, в этом был какой-то свой особенный шарм. Так что Гарри не жаловался, но никто не запрещал ему над этим же и шутить, и смеяться. Он знал жизнь уровнем выше.
— Вы хотели что-то ещё обсудить? О мистере Дженкинсе? — спросил Гарри чуть позже, когда оба сделали свой выбор по скромному, но довольно аппетитному меню.
И вот тут Гарри ждал лёгкий шок. К несчастью, им ещё даже напитков не принесли, чтобы можно было воткнуть взгляд в чашку с чаем и не встречаться какое-то время с глазами Френсиса. Потому что, оказалось, что мистер МакГрэйн уже удовлетворил своё любопытство (ну, понятное дело, не праздное) и просто… хотел поговорить.
С Гарри. С Гарри Джефферсоном, простым интерном отделения хирургии и анестезиологии. С Гарри, родом из деревни, проживающего в той же деревне под названием Леруик. Наконец, с Гарри, на которого ещё позавчера мистер МакГрэйн ругался за его неопытность и неумение объяснить нормально ситуацию.
— Интересный у вас выбор, — сорвалось с языка Гарри прежде, чем он успел подумать, и теперь он покусывал кончик языка, немного ругая себя за такие саркастичные шутки.
Впрочем, это по мнению Гарри только подтверждало всё. Нет, серьёзно. Человек, который знал триллион языков, отучился в крутом Кембридже и всё такое, решил «просто поболтать» с ним? Это даже не смешно. Может, у этого мистера МакГрэйна были какие-то психологические проблемы вроде патологического одиночества, когда цепляешься за любую возможность? Было вообще такое ментальное состояние? Гарри не знал, конечно.
В общем, уложить эту мысль в голове оказалось непросто. Что он может быть кому-то интересен и даже не дурному ровеснику, который вспомнил Гарри по школе.

У самого Гарри так называемый «гей-радар» был сломан, или отключён, или просто плохо настроен, так что никакого эдакого интереса к своей персоне он не отмечал. Возможно, сильно мешало то, что мистер МакГрэйн для него оставался не более, чем мистером МакГрэйном — родственником пациента, взрослым состоявшимся в жизни мужчиной, который приехал на их крошечный остров по делам на время.
В голове не укладывалось даже то, что Френсис решил просто поговорить с ним, не то что уж он мог как-то оценивать внешность Гарри или его ориентацию. Возможно, мешала ещё и лёгкая безответная влюблённость в другого человека, хотя после разговора с лучшей подругой эти чувства уже не вызывали столько страданий.
Лора умела вправлять мозг своему другу, и за это Гарри её особенно ценил. Она могла напрямую спросить точный вопрос в стиле «а был ли мальчик?». И вот Гарри провёл несколько дней в прошлом месяце, задаваясь верными суждениями. Он действительно был влюблён или просто Уолтер показался ему милым мужчиной, добрым и противоположным ненавистному отцу, от которого Гарри сбежал? Или у Гарри давно не было никаких отношений, что обычно и приводит к таким спонтанным влюблённостям? Ведь нельзя себя долго держать в узде просто потому, что ты не хочешь обжигаться.
Так или иначе, Гарри мысленно пожал плечами, решив не анализировать и дальше текущую ситуацию и просто плыть по течению. В конце концов, он и мистер МакГрэйн уже сидели за одним столом и сделали заказ, и было бы ужасно грубо сейчас подняться, извиниться и уйти, сославшись на то, что Френсис выбрал неверную компанию.
Честно говоря, эта «безысходность» помогала. Гарри был загнан в угол, и ему ничего не оставалось, кроме как сидеть напротив, посматривать на милую улыбку собеседника и общаться с ним. И если разговора было не избежать, Гарри, как оказалось, вполне себе мог поддерживать беседу. Не будет же он молчать весь ужин.
К тому же те самые улыбочки Френсиса и его мягкий смех немало способствовали расслаблению. Было сложно в этом признаться, но Гарри находил собеседника обаятельным, когда тот не пытался убить его взглядом. Глаза так и оставались пронзительными, но теперь Гарри казалось, что это исключительно из-за их цвета, довольно распространённого в Британии.
— О книге, — без шуток ответил Гарри на последующий вопрос, отвлёкшись лишь на секундочку, чтобы поблагодарить официанта за чай. — Начал читать вчера вечером. Закончил за час до нашей встречи. Она новая, совсем недавно вышла, «Бесцветный».
Вот о чём этот парень мог говорить без стеснения, так это о книгах. Гарри был ужасным графоманом, мог штудировать Достоевского, а на следующий день переключиться на довольно посредственное фэнтези. Нет, ему не понравилось бы что-то действительно плохо написанное, но прочитать и составить своё мнение он чуть ли не считал своей обязанностью.
Внезапностью оказалось, что мистер Дженкинс решил не только рассказать Гарри о своём племяннике, но и племяннику о постоянном покупателе. Гарри бы немало удивился и, возможно, снова смутился, но мистер МакГрэйн преподал эту новость так, что его губы невольно растянулись в неожиданно широкой усмешке. Надо же, мистер «я учился в Кембридже» пытался предугадать саркастичные шуточки собеседника.
Возможно, это было мудрой хитростью Френсиса, но, чёрт возьми, это подействовало, чтобы расслабить Гарри и не позволить ему закрыться снова. Ведь простая истина заключалась в том, что Гарри нравилось слыть странненьким. Он по-настоящему лелеял свой непредсказуемый юмор, так как именно он позволял добиваться этой цели.
Это всё было легко объяснимо. Если кратко, то: Гарри переехал на остров, чтобы быть подальше от всего, что ему дорого, поэтому он закрылся в себе, а тех, кто пытался приблизиться, отталкивал вот таким вот поведением. Точка. Но как оттолкнуть мистера МакГрэйна, которому нравилось вот такое вот поведение?
— Не угадали, — усмехнулся Гарри, посматривая на собеседника куда чаще, чем каких-то десять минут назад, и улыбаясь. — Я бы сказал, что мне действительно нравился магазинчик вашего дяди. В Эдинбурге я ходил в подобный, маленький и уютный. Знаете, как… домашняя библиотека, где можно и сдать книгу обратно, прочитав, и заказать ту, которой нигде нет. Я был очень рад, когда нашёл здесь такой же…
Он снова неловко замолчал, то ли поняв, что проговорил целый монолог, то ли, что более вероятно, вновь осознав, что случилось с тем самым магазинчиком. Пожалуй, Гарри грустил по утрате не меньше, чем его владелец...

Гарри довольно подробно рассказал о книге, сразу стало понятно, что та ему действительно понравилась. Он рассказал об основной мысли сюжета и даже привёл пример интересного и в какой-то мере исторического момента про апартеид. Повторяться про лёгкость слога он не стал, вероятно, мистер МакГрэйн успел застать эту часть разговора со своим дядей. Да и в целом Гарри не находил удовольствия просто пересказывать то, что уже говорил одному человеку, другому. Так что уж постарался найти другие слова.
Потом они немного пообщались насчёт сетевых и камерных книжных магазинов, и Гарри подтвердил, что любые сети — это, конечно, удобно, но крайне бездушно. И дело касалось не только книг, даже продуктов. Местные фермерские магазинчики куда лучше, чем супермаркет на окраине Леруика, хоть в нём и можно купить всё и сразу.
Рассказ же о том, что мистер МакГрэйн будет пытаться восстановить полюбившийся Гарри магазин, заинтересовал последнего. Может быть, это была типично британская вежливость, а может, сработала магия обаятельного мистера МакГрэйна. Так или иначе, Гарри, почти не задумываясь, проговорил:
— Если я могу с чем-то помочь, я буду рад…
Он не знал, с чем конкретно он мог помочь, именно поэтому в основном это была формальная вежливость, привычная жителям островов Королевства. Тем не менее, отказываться от своих слов Гарри не собирался. Если действительно было что-то, что он мог сделать, он был бы рад оказать содействие. Ведь скорейшее восстановление магазина только порадует его, можно поработать и сверхурочно.
Наконец, принесли еду, и Гарри неторопливо принялся за ужин. Тот был, опять же, не маленьким, но куда менее обильным, чем в их первую неформальную встречу. Сегодня-то Гарри спокойно обедал и завтракал дома, а не спешил вернуться к пациентам.
Когда официантка удалилась, Френсис задал ещё один вопрос, явно напрашиваясь на ставший традиционным саркастичный ответ Гарри. Тот даже помолчал пару секунд, посматривая на собеседника с какими-то весёлыми искорками во взгляде.
— И это всё? Не будет каких-то предположений, как я могу ответить, — усмехнулся Гарри. — Бросьте, это же напрашивается само собой… «Понятия не имею, я с живыми людьми редко разговариваю».
Пожалуй, в тот момент он испытал лёгкое смущение. Не то, что заставляло Гарри закрываться от собеседника и прикрываться сарказмом. Скорее, то приятное стеснение, когда беседа идёт очень хорошо, и ты понимаешь это.
В тот самый миг Гарри как-то резко осознал, что он чувствует себя рядом с Френсисом очень спокойно, как рядом с хорошим знакомым. И что Френсису уже давно понятно, что никакой он не странненький. Своеобразный, конечно, в своём юморе, но уж точно не их тех, кто вынуждает обходить себя стороной. И ещё, что ему, Гарри, всё сильнее нравился смех мистера МакГрэйна, искренне радующегося такому диалогу…
— Вы ведь просто спросили, чтобы посмотреть, как я отвечу? — прямолинейно уточнил Гарри, продолжая всё же улыбаться.
Вряд ли Френсиса действительно интересовали местные развлечения. Во-первых, по количеству пабов на побережье основное развлечение жителей Леруика лежало на поверхности. Во-вторых, Френсис только что рассказал о своих делах на острове, так что вряд ли он захочет отправиться в поход к тюленям или вроде того.
Гарри не считал, что его «развели, как мальчишку». Они явно дурачились оба, так что… почему бы и нет? Гарри более, чем устраивал такой вариант беседы. Не откровенно глуповатый, как порой бывал с доктором Картером, который без совсем не тонкой шутки не мог просидеть и минуты, а какой-то по-английски юморной.
— Не хотите пройтись после ужина? — внезапно предложил Гарри, чуть опуская взгляд по старой привычке.
Вроде бы разговор шёл хорошо, так что захотелось немного продлить этот вечер «в кои-то веки не в одиночестве». Гарри и так собирался немного прогуляться, так что мистер МакГрэйн мог присоединиться, если его не смущала медленная ходьба рядом с травмированным.

Гарри и не знал, что так действует на мистера МакГрэйна — помогает ему расслабиться и отвлечься от насущных дел, атакующих со всех сторон. Впрочем, если бы и догадался, то это, скорее, вызвало бы удивление, чем лёгкую гордость. Нет, серьёзно, Гарри даже после такой приятной беседы не понимал, чем он мог «приглянуться» Френсису. Пару раз провести вечер, чтобы получше узнать лечащего врача дяди — хорошо, но продолжать это общение?
Сам же Гарри просто следовал течению этого вечера, довольно приятного, надо признать. Они хорошо посидели за ужином, поэтому можно было и продолжить общение на свежем воздухе за прогулкой. Так или иначе Гарри собирался пройтись до дома пешком, ведь совсем не нагружать ногу тоже было плохой идеей.
И обычно он предпочёл бы провести время в одиночестве, копаясь в собственных мыслях и фантазиях. Но мистер МакГрэйн несколько откорректировал эти желания, хотя бы на сегодняшний день. Тем не менее, Гарри бы не догадался позвать собеседника встретиться ещё раз, видимо, преследуя мысль, что хорошего должно быть понемножку.
— Да, всё нормально, — просто ответил на вежливое уточнение Гарри. — Если для вас нормально ходить очень-очень медленно.
Он снова немного улыбнулся, а следом незаметно поморщился. Окружение всё же дало о себе знать, и за пару секунд в голове Гарри пролетели ответы, достойные разве что доктора Картера. О том, что в противном случае мистеру МакГрэйну придётся нести его на руках, или что-то вроде того. Низкосортный юмор по мнению Гарри.
Нет, он мог гораздо лучше, поэтому, опережая любые из слов Френсиса, он позволил себе такую вольность, как указать на собеседника пальцем.
— Ничего не говорите, — усмехнулся он при этом. — Понимаю ваше расстройство из-за бега наперегонки…
Не то чтобы это было лучшей шуткой за вечер, но Гарри счёл её всё равно забавной. Понятно ведь, что даже если бы его нога была полностью здорова и цела, мистеру МакГрэйну и в голову бы не пришло провести время таким образом.
И в то время, как Гарри раскрывался всё сильнее, веселя собеседника смешными шутками и заявлениями, мистер МакГрэйн продолжал удивлять парня напротив своими предложениями. Например, вот, встретиться ещё и завтра. Третий день подряд.
— Выходной, — кратко отозвался Гарри, но не из-за смущения, а из-за взметнувшегося вороха мыслей насчёт вопросов Френсиса. — Хотя я всё равно собирался в больницу навестить вашего дядю.
Пояснять вторую часть фразы Гарри не стал. И так было ясно, что он беспокоился за состояние мистера Дженкинса. Не хотелось бы, чтобы этот славный мужчина скучал в четырёх стенах палаты, где за шторкой пикают приборы другого пациента, а тебе нельзя даже почитать или послушать в наушниках музыку.
Расплатившись по счёту, поделив его пополам, на что Гарри не особенно обратил внимание (так ведь все поступали), оба вышли на улицу. Погода решила их порадовать, на небе даже облака разошлись, пропуская свет заходящего мягкого солнца. Конечно, ветер всё равно холодил, но Гарри, по крайней мере, за год вспомнил, какого это жить на островах, и привык. Подбитая джинсовая куртка достаточно согревала и защищала от порывов ветра.
— Чем вы занимаетесь? — поинтересовался Гарри, неспешно прихрамывая по дороге. — Если это не секрет.
Как-то подсознательно хотелось восстановить приятный диалог, начатый в стенах уютного кафе, поэтому он выбрал относительно безопасную тему, общепринятую для зачина разговора. Про работу, про погоду… О чём там ещё люди обычно общаются?